Помеченные: Путин
Возможен ли русский Майдан?
Россияне долго терпят, но русский Майдан и даже возвращение Украине Крыма возможны, главное — не отступить на середине пути.
Dark times ahead
Mattis was what some of us refer to in America as one of the «adults in the room.»
Они в ярости
Победа в информационной войне с Россией так и выглядит — вы расстраиваете ее настолько сильно, что она делает нечто совершенно тупое и сама себя позорит.
Nihilist authors have appeared in Kremlin Death Note
Russians have gotten so desperate as to pay tens of thousands of dollars to their own poorly disguised agents, just to kill a few pro-Ukrainian commentators?
Проект «Путин — анархист»
Путин — сильная личность, противостоящая жестокому и несправедливому миру Запада. Совсем как анархист!
The Daily Stormer: разрываясь между Украиной и Россией
The Daily Stormer — пропагандистский сайт американца по имени Эндрю Энглин. Этот человек всячески открещивается от расизма и прочих ультраправых ярлыков, хотя его детище играет не последнюю роль в консолидации молодого движения альтернативных правых
Дугин — любимый философ западных ультраправых. Часть третья
Идеология Александра Дугина значительно повлияла на западных расистов. Частично его идеи повторяли ключевые функционеры администрации нового президента США Дональда Трампа. Буквально через несколько дней после инаугурации Трамп анонсировал назначение своим главным советником Стива Бэннона — человека, которого заслужено прозвали главным смутьяном всей команды нового президента. Он многократно рассказывал о своей приверженности идеям Дугина и методам Путина.
Дугин — любимый философ западных ультраправых. Часть вторая
Даже если Трамп и не питает нежных чувств к Путину и его администрации, он все равно пользуется расположением, замеченным со стороны Кремля еще в ходе предвыборной кампании. Самые горячие признания в любви этот строительный магнат получил от такого видного кремлевского идеолога, как Александр Дугин.
Замечания о протестах в Гамбурге
Украинские комментаторы пытаются объяснить протесты во время встречи Большой Двадцатки в понятных им категориях. Для одних это — “европейский аналог Майдана”, для других — “бунт быдла и титушек”. Скудный политический язык, едва ли пригодный и для описания внутриукраинских событий, оказывается бессилен описать процессы происходящие за рубежом.
