Читать предыдущую часть

Утро 18 февраля. На этот день активно готовили пикетирование парламента. Зная о том, как накануне моя френдлента полнилась сообщениями типа: «Ну всё, завтра одеваю балаклаву и иду пикетировать Верховную Раду», — открываю Интернет, чтобы узнать, как развивается «мирный марш».

На экране — взрывы гранат, летящие в ментов булыжники, коктейли Молотова, горящие грузовики и бои на Крепостном переулке и в Мариинском парке. Кто выигрывает — непонятно. До боли знакомое зрелище: люди выстраиваются в цепи и передают булыжники на передовую. И всё это в прямом эфире.

Кто начал заваруху, так и не понятно. Те, кто там были, утверждают, что начали первыми «титушки», бросавшие камни и коктейли Молотова из-за спин «Беркута».

После первого разгона Евромайдана, убийства Вербицкого и других активистов, избиений журналистов неудивительно, что люди пришли на «мирный марш» со «средствами самозащиты». И я не удивлён, что обе стороны заранее были готовы вгрызться друг другу в глотки.

Прекрасный солнечный день. И трупы, лежащие на Институтской и в Мариинке. Гранаты, летящие в людей. И коктейли Молотова, жгущие вооружённых солдат.

Еду на работу, пишу СМС друзьям в Москву и Минск. Те сочувственно откликаются, пишут, что уже знают о противостоянии.

Не могу долго сидеть на работе, еду на метро в центр, на станцию Золотые ворота. Иду вниз от Владимирской по Софиевской. Уже там слышны отдалённые взрывы.

Выхожу на Майдан. Над Институтской — чёрный дым. Делаю несколько снимков, иду дальше.

На мост над Институтской и баррикадой, перекрывающей улицу, зашли силовики — мужики в чёрном с жёлтыми повязками, как я потом рассмотрел на видео на Youtube. Менты и беркутня. Они уже возле Октябрьского дворца. Бросают гранаты, рвущиеся внизу.

Ухожу оттуда.

Грандиозная пробка по всему Киеву. Час назад метро ещё работало, после 16:00 — уже нет. Толпы людей, идущих пешком с работы домой, забитые до отказа троллейбусы, ползущие по Жилянской и Саксаганского.

И дым с Майдана, видимый с другой стороны Днепра. Его столько, что запах ощущается даже на далёком от центра Лесном массиве.

Мои друзья дежурят в Больнице скорой помощи. Экстренно организовывается заново «Стража в больнице» — во всех горячих точках, в Александровской, в БСП, чуть позже — в Соломенской больнице. Всюду раненые с Майдана, их стараются увозить в безопасные места, чтобы не арестовали и не убили менты.

В БСП дежурила пёстрая смесь левых, аполитичных активистов и местных «пацанчиков», строивших баррикады и не пропускавших машины милиции в больницу. Кстати, в БСП везли и раненых ментов — одного такого, слегка одуревшего от слезоточивого газа, выгружали на глазах у Стражи.

Друзья рассказывают, как в ночь с 18 на 19 февраля убили журналиста газеты «Вести» по фамилии Веремий. Он только что вышел с больничного и как чувствовал, что не стоит соваться на Майдан после болезни. Он ехал на такси через Михайловскую площадь, там машину остановили «титушки» и выстрелили в человека в упор.

Супруга Веремия была в БСП в ту ночь. Активисты сопровождали её к выходу из больницы.

«Я попыталась осознать, каково это — возвращаться домой в квартиру, где тебя ждёт маленький ребёнок. Но уже без мужа, — рассказывала мне утром активистка с Лесного массива, только что возвратившаяся из БСП. — Это была тяжёлая ночь».

Правительство объявило «антитеррористическую операцию» против Майдана. Так мы впервые услышали слово «АТО», отголоском напоминающее «контртеррористичекую операцию» войск Ельцина в Чечне в 1999-2000 годах.

Ещё ночью сгорел Дом профсоюзов. Какой-то парень героически спасал с верхних этажей застрявших там людей. Лез с голыми руками по перекрытиям дома на большую высоту.

Мы до сих пор не знаем, сколько людей сгорело в том доме. По официозному мнению Мусия, политика, пришедшего к власти после Майдана, никто не погиб. По мнению активистов, жертвы были.

Второй день противостояния на Майдане. 19 февраля.

Встречаемся у огромного небоскрёба, торгового центра «Гулливер» около метро «Дворец спорта», перепаковываем вещи (кульки с медикаментами) и идём в сторону Крещатика. Делаем вид, что мы простые горожане — ходят слухи, что вокруг главной улицы столицы «титушки» и милиция останавливают всех, кто идёт с подмогой.

Но никто не остановил. Подходим к КГГА, отдаём часть лекарств женщине, похожей не на правого боевика из российских новостей об Украине, а на сельского фельдшера или медсестру. Идём далее, мимо передовой. Там изредка перебрасываются коктейлями Молотова — впервые я вижу эти огни при дневном свете. Передовая остаётся справа и позади, мы поворачиваем на Софиевскую, идём вверх к Михайловскому собору.

Мимо нас проходят десятки людей с шинами и ещё чем-то. Без оружия. Мы идём по Михайловской площади, на которой ночью накануне убили журналиста, и титушки стреляли по людям из автоматов. Сейчас там тихо, стоят палатки протестующих недалеко от входа в собор. Туда идёт люд со всех сторон.

Заходим во двор, там во всех углах — толпы людей, сортирующих гуманитарку, которую приносят и приносят киевляне: медикаменты, еду и тёплые вещи.

Выкладываем принесённое согласно списку паблика «Евромайдан SOS». Идём с опаской по Большой Житомирской, но там всё тихо.

А вечером, вернувшись домой, я чувствую себя нехорошо и ложусь спать с температурой 39°C. Наверно, это спасло мне жизнь.

Мои друзья, часто совсем неожиданные, были в те ночи на Майдане.

Один парень оторвался от активизма в соцсетях и по-настоящему таскал всю ночь под дождём медикаменты во дворе Михайловского собора.

Диггер из киевской тусовки под названием «Акис», с которой я дружил в 2005 году, лезет на горящий Дом Профсоюзов под обстрелом бойцов «Альфы».

Хрупкая девушка родом из Северодонецка разливает бензин по бутылкам. Она рассказывала потом, как бутылки закончились, люди покупали пиво и тут же выливали, освобождая ёмкости для бензина. У них сформировался целый конвейер: одни разливали «коктейль», другие вставляли запалы, третьи передавали в Дом профсоюзов (когда он ещё не был подожжён) или на передовую. Они осознавали, что вокруг них асфальт залит бензином, и стоит туда упасть первой гранате — все они сгорят.

Не сгорели.

Другая девушка, постарше, работающая в мирной жизни солидным чиновником, в те ночи таскает «дрова» для того, чтобы на Майдане беспрерывно горел пожар, поддерживавший дымовую завесу. Она забыла или не захотела надеть каску, и чудом пуля или осколок не попали в неё. «Я помню, как мы несли ночью огромную старую дверь, чтобы бросить её в костёр. Несли по обстреливаемой зоне мимо Дома профсоюзов. Можно было бы найти что-то помельче — но мы почему-то решили бросить в огонь именно дверь».

Мои друзья были на баррикадах в тот момент, когда их начали атаковать БТРы со стороны Европейской площади. Один БТР подожгли, и видео, снятое с Дома профсоюзов, победно гуляло потом по соцсетям. Машина горела сразу от нескольких «коктейлей», вдогонку мой друг бросал по ней уже незажжённые бутылки со смесью.

Этот же парень спас жизнь сотруднику «Беркута» — пока он снимал с беркутовца бронежилет, разъярённая толпа не могла его тронуть. Иначе бы убили.

Помню рассказ ещё одного знакомого: «Видели бы вы глаза парня, у которого от выстрела раскололась каска, но сам он уцелел. Это случилось 18 февраля во время столкновения в Мариинском парке».

Ещё один друг, тот самый работник МЧС, волонтёривший ещё на Банковой и на Грушевского, продолжал денно и нощно таскать раненых. Взрывы, огонь и крики — всё смешалось перед глазами у него в те дни.

Лёжа в постели с температурой, я слушал новости. Третий день противостояния.

По людям стали стрелять снайперы. 20 февраля принесло больше всего жертв. Потом их назвали Небесной сотней.

Из окна моей подруги на Лютеранской было прекрасно видно огневую точку снайперов на Доме с химерами. Они ещё и рассредоточились по холму у Дома и Театра имени Франко.

Когда в ночь с 22 на 23 февраля люди стали занимать опустевший правительственный квартал, она первой увидела, как с Дома с химерами уходят снайперы.

Как уже потом мне рассказали знакомые, «титушки» убегали из Киева на автобусах. Под Корсунь-Шевченковским их остановили «народные массы» и избили. Потом эта история вошла в путинскую пропаганду под соусом того, что нацисты накормили «мирных протестующих из Крыма», возвращавшихся из Киева, стеклом.

Параллельно происходил захват Минобразования — событие, в котором достаточно много левых приняло участие. О нём я знаю только со слов товарищей.

Студенческие активисты со всей Украины и просто неравнодушные люди организовали протестное шествие к Минобразования и потребовали встречи с министром. Табачник или его зам так и не появились, и люди захватили министерство вплоть до исполнения их требований. Протестующие так и пришли по «майдановской» моде: с палками и в касках.

Вместе с сотрудниками министерства они опечатали кабинеты с документами и обустроили революционный быт. Продумали инфраструктурные моменты: где брать еду и порядок дежурств. Все ключевые вопросы решала общая ассамблея, то есть орган прямой демократии.

Студенческий протест достиг некоторых целей: министерство начало публиковать свою финансовую отчётность на сайте и одобрило созданную студентами «Дорожную карту», включавшую принятие нового закона о высшем образовании после общественного обсуждения и обсуждения со студентами кандидатуры нового министра.

Янык убежал и спустя несколько дней обнаружился в российском Ростове.

Киеву было отведено всего несколько дней на ощущение победы и траура. Люди сотнями кладут цветы на Институтской и очищаемом от гари Майдане.

2 марта 2014 г.

По Крыму гуляют «вежливые военные без опознавательных знаков».

Накануне, 1 марта, президент Российской Федерации Владимир Путин вносит в Совет Федерации обращение об использовании войск РФ на территории Украины. В тот же день Совет Федерации его одобряет.

На Майдане — экстренное вече. Со сцены Юрий Луценко призывает всех сохранять спокойствие и готовиться к худшему.

Худшее — это война, которая вдруг стала чем-то близким и ощутимым. Она может начаться в любой момент.

Продолжается март. Трамвай Контрактовая-Куренёвка. Я везу домой подругу, которая находится на грани истерики. Мы не можем более спокойно наблюдать, как её друзья невозмутимо курят траву в дворике на Подоле.

«Это какой-то сюрреализм, — говорит моя спутница, смотря в окно маршрутки на проносящиеся мимо пейзажи улице Фрунзе. — Трудно поверить, что скоро всего этого может не быть».

Один известный лишь кругу активистов эпизод: на админгранице Крыма и Украины россияне арестовывают трёх девушек, эко-активисток и участниц борьбы за старый Киев. Боевики удерживают их несколько дней, их ищут всем миром. Огласка спасла их от расстрела.

Скоро первый шок от агрессии России прошёл. Мы стали жить в потоке информационной войны и войны, вспыхнувшей в марте на востоке Украины.

Поддержать редакцию:

• Гривневый счёт «ПриватБанк»: 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• Для заграничных доноров: перевод через skrill.com на счёт [email protected]
• Bitcoin: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• Etherium: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• Dash: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• Litecoin: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS