Я сидел за компьютером на работе, и мне была нужна фотография Путина. Взглянув на портрет президента, я подумал: «А почему бы не закрасить его красными квадратами в шахматном порядке?» Я открыл фоторедактор и посмотрел, что из этого получится.
Почти все мои работы анархические. Искусство и политика для меня, настолько тесно переплетены, что являются практически неразличимыми. Если говорить о «впервые в жизни», то я стал анархистом, когда мне было 14 лет, если не раньше. […] Определенно в 1963 году искусство для меня представлялось связанным с нонконформизмом, богемностью и восстанием.
Убеждён: многие зрители захотят соотнести “За Маркса…” с “Рабочий Класс Идёт в Рай” Элио Петри, в прошлом члена Итальянской коммунистической партии. Дескать, тот же самый сюжет, но в реалиях современной российской глубинки. Но проводить параллели между итальянской кинематографической традицией и современным российским арт-хаусом равносильно сравниванию зелёного и холодного.
Получив первоначальный режиссерский практикум в детективной саге Z cars, Лоуч в дальнейшем стал ненавистником «ребят в синем». У него нет ни единого положительного образа человека в форме. Ни единого сюжета, разворачивающегося в тюрьме, у Лоуча нет. На улицах и так достаточно несвободы, потому что на улицах есть копы.
Брассенс был «каноническим» анархистским бардом, чьи песни лучше разъясняют положения либертарной политической философии, чем десятки пропагандистских статей.
Друга робота Володимира Кузнєцова, “Koliyivshchyna: Remanufacture”. Автор продовжує тематику класового протистояння, тепер уже в більш глобальному масштабі, виходячи за межі українського контексту.
Когда близкий к анархизму активист IWW Дэвид Ровикс писал песню о “реющем чёрном флаге”, он явно не думал о компьютерных пиратах. Поэт просто попытался отобразить романтику морского разбоя в том виде, в котором мы знаем её из книжек.
Перша робота з сповненого класовою ненавистю циклу “Коліївщина”. Володимир Кузнєцов надихався однойменної роботою Василя Касіяна та естетикою повстанського анархізму.
