Была ли Эмма Голдман антифеминисткой?

Время от времени от некоторых анархистов можно услышать, будто Эмма Голдман — антифеминистка. Откуда они берут эту информацию, ясно любому внимательному участнику движения: в частности, из заметки Михаила Магида «Против феминизма». Автор сообщает: «Не случайно такие крупные революционные деятели, как Эмма Гольдман и Роза Люксембург относились к феминизму критически».

В статье 2014 года «Левые и феминизм, или Социально-пацанский переворот» я упоминала, что считаю высказывания Магида о Голдман довольно странными. В его тексте полно и других то ли неточностей, то ли сознательных передёргиваний. Например:

Феминизм есть борьба за создание специфических женских пространств, свободных от мужчин и постоянно расширяющихся: женской политики, женских социальных центров и движений. «Свободные от мужчин пространства нужны для того, чтобы женщины, которые с детства живут в патриархальном обществе, могли бы быть свободными от него» – отмечают сторонницы феминизма. <…> За исключением отдельных случаев (собрание женщин, подвергшихся насилию, или обсуждающих какие-то специфические женские проблемы), феминистки демонстрируют тот же способ решения общественных вопросов, что и расисты, националисты, фашисты. Все эти течения выступают за сегрегацию — принудительное отделение какой-либо группы населения от другой, и гегемонию (господство) своей группы над другими.

Во-первых, далеко не все феминистки — сепаратистки, но ссылок на статьи феминисток-несепаратисток Магид не предоставил: на момент создания статьи он не интересовался этим вопросом. «Честно говоря, мне не очень интересно даже разбираться в мотивах феминисток», — признаётся он.

Во-вторых, автор путает сепарацию и сегрегацию. Очевидно, что осуществить сегрегацию, то есть насильственное выделение мужчин в дискриминируемую группу, женщины как группа не могут ввиду ограниченности своего влияния, а вот обратная ситуация возникает сплошь и рядом. Между тем, наступил 2017 год, и ратующий за свободные пространства для всех Магид, однако, не покритиковал работников, выгоняющих женщин из барбершопов.

Поскольку некоторые анархисты ориентируются на антифеминистскую статью Магида по сей день — посмотрим, почему Голдман называют антифеминисткой.

Однажды в Живом Журнале я упомянула, что разочаровалась в радикальном феминизме. Мужчины тотчас же оживились: один написал мне в комментариях, а другой — в личку: «Почему вы разочаровались в феминизме?»— игнорируя эпитет «радикальный». Вероятно, в мышлении множества сексистов и правых присутствует своего рода слепое пятно. Когда при них говоришь, что больше не разделяешь взгляды большевиков/интерсекциональных/радикальных феминисток — они возбуждаются, как подростки при виде нарисованных на парте половых признаков.

Нюансы отказа им неинтересны: они слишком плохо разбираются в раздражающих идеологиях. Понятное дело, если ненавидишь, то матчасть изучать не хочешь: от столкновения с нею становится больно и обидно. Есть настоящие левоненавистники, способные вызубрить всего Ленина, а вот большинство антифеминистов в наши монографии обычно не вникает, довольствуясь нахватанным по верхам.

Меньшинство антифеминистов всё понимает, но «фиксирует внимание на главном»: персона отказалась от некоей составляющей общего корпуса идей, значит, следует подтолкнуть её к отказу от идеи как таковой. Обычно у парней не получается переубедить феминистку. Во всяком случае, мои оппоненты рано или поздно сливаются.

Итак, на самом деле в начале 20 века существовало много феминизмов: феминизм суфражисток-националисток, феминизм нигилисток-космополиток, феминизм квакерш, феминизм Эммы Голдман, феминизм Джейн Доу и т.д. Если не знать исторического контекста, можно подумать, что эмансипантки первой волны выступали единым фронтом и никогда не ссорились, а сейчас движение выродилось, оборотившись змеиным клубком.

Выглядит ли вменяемым человек, пишущий об интерсекциональной феминистке, критикующей агрессивную мизогинку Любовь Калугину, или о транс-эксклюзивной радфем, критикующей транс-феминисток: «Она относится к феминизму критически»? Коммунист, не голосующий за КПРФ, тоже критически относится к коммунизму в целом?

Голдман вспоминает:

В Лос-Анджелес меня пригласил Женский городской клуб. Пятьсот представительниц моего пола, от шикарных до скромных, пришли послушать мое выступление на тему «Феминизм». Он не смогли простить мне критическое отношение к пафосным и невыполнимым заявлениям суфражисток относительно тех прекрасных вещей, которыми они займутся, когда получат политическую власть. Они заклеймили меня врагом женской свободы, а участницы клуба подскочили с мест, чтобы осудить меня.

Ключевые слова: «пафосный» и «невыполнимый». Голдман считает, что одного избирательного права мало. Женщина променяла домашнее рабство на фабрику, где ей платят меньше, чем мужчине, а значит, истинное равенство не достигнуто. Борьба Эммы распространяется также на частную сферу. Задолго до Кэрол Ханиш она приравнивает личное к политическому, утверждая, что эмансипация женщин зависит не только от формального правового уравнивания полов; задолго до возникновения секс-позитивного феминизма обращает внимание на необходимость избавляться от психосексуальных комплексов, вызывающих тяжёлые неврозы. В те времена всё-таки не было ни секс-шопов на каждом углу, ни просветительских рубрик в популярных журналах.

По мысли Голдман, сексуальная реализация необходима человеку любого пола для физического и психического здоровья, а эмансипантки, сужающие выбор до сценариев «Самостоятельность и одиночество» vs «Секс и материальная зависимость», обречены на неудовлетворённость и депрессию.

Статья «Трагическое в эмансипации женщины» актуальна до сих пор. Речь не о банальной картинке «богатая ухоженная женщина рыдает в подушку от нехватки мужика» — это лишь фантазия, основанная на китчевых советских (снятых мужчинами) фильмах вроде «Москва слезам не верит»: в реальности у богатых женщин отбою нет от предложений. Да и у небогатых: чтобы убедиться в этом, достаточно купить сорокаметровую однушку и осмотреться по сторонам. Речь, например, о тех «идейных лесбиянках», которые из-за мизандрии отказались от бисексуальных практик, но по-прежнему хотят секса с мужчинами и зарабатывают на почве неудовлетворённости психологические проблемы.

Эмма Гольдман с любовником Александром Беркманом

Почти любая сепаратистка скажет, что её всё устраивает, но некоторых выдаст измученный затравленный вид или похоть, с которой они разглядывают красивых парней. В отличие от лесбиянок, которых мужчины не интересуют совсем, эти женщины иногда переживают настоящую трагедию, и осуждать их, конечно, не получается — учитывая, сколько насилия исходит от гетеросексуальных мужчин как группы в адрес женщин.

Но целибат и попытки стать «стопроцентной лесбиянкой» порой не менее, а то и более опасны для психики, чем гетеросексуальные отношения. Эта точка зрения сейчас не слишком популярна в феминистских кругах: радфем с их cекс-негативной риторикой захватывают всё больше пространства.

Теперь обратим внимание на созвучность мыслей Голдман духу эпохи. В той же 42 главе она пишет:

Всегда занимая сторону обиженных, я презирала привычку представительниц моего пола обвинять во всех бедах мужчин. Я отметила, что, если мужчина действительно такой злодей, каким его рисуют дамы, женщина также несёт за это ответственность. Мать — первый человек, который оказывает влияние на его жизнь, именно она взращивает в нём тщеславие и самомнение. Сестры и жены идут по стопам матери, не говоря уже о любовницах, которые завершают её работу.

Я утверждала, что женщина по природе непоследовательна: с самого рождения сына и до тех пор, пока он не достигнет зрелости, мать делает всё, чтобы привязать его к себе, но при этом ей не нравится видеть его слабым, она жаждет вырастить мужественного человека. Она боготворит в нём те самые черты, которые помогают его поработить — его силу, самолюбие и раздутое тщеславие. Непоследовательность моего пола заставляет бедного мужчину метаться между кумиром и деспотом, любимцем и скотом, беспомощным ребенком и покорителем миров.

По факту именно женская жестокость делает мужчину тем, кто он есть. Когда она научится быть такой же самостоятельной и решительной, как он, когда она наберётся смелости исследовать жизнь, как это делает он, и заплатить за это положенную цену, она получит освобождение и поможет стать свободным ему. После этого мои слушательницы вскочили с мест и закричали: «Ты защитница мужчин, а не одна из нас!»

Современные антифеминисты и некоторые радфем считают это выступление патриархальным. Но чем вторая часть высказывания отличается от афоризма суфражистки Эммелин Пэнкхёрст: «Нам нужно освободить половину человечества, женщин, чтобы они помогли освободить вторую его половину»?

Эмма Гольдман призывает безработных к прямому действию

Феминизм девятнадцатого и первой трети двадцатого веков вообще, с современной точки зрения, мужелюбив: достаточно открыть антологию «Феминизм: проза, мемуары, письма», изданную «Прогрессом» в 1992 году, чтобы убедиться в этом. Мизандрия как реакция угнетённых на дискриминацию — определяющая черта феминизма второй волны, в частности, англоязычного «феминизма-после-Соланас». Другое дело, что в Лос-Анджелесе Голдман наткнулась на неподходящую, радикализированную по тем временам аудиторию.

Умеренная апология противоположного пола в её речи может объясняться тем, что анархистка долгое время вращалась среди мужчин выдающихся, по меркам своего времени — либертарных, а многие другие феминистки были вынуждены общаться с сексистами, на фоне которых персонаж вроде Нориного мужа из пьесы «Кукольный дом» казался святым (в конце концов, он открыто не оскорблял жену и дарил ей подарки).

Плата за нахождение в «кругу свободных» очень высока, и не все суфражистки отличались такой же моральной и физической силой, как Голдман, а к риску умереть от родов добавлялся риск тюрьмы. Кроме того, неизбалованным женщинам рубежа веков было легко угодить, как, впрочем, и нынешним либфем; тут вспоминается демотиватор на основе рекламной картинки 50-х годов: перед мужчиной стоят на коленях три нарядных женщины, а он удивляется: «Я всего лишь сказал, что умею готовить».

Фактически Голдман говорит, что зацикливание на семейных ценностях может превратить женщину в деспота, ломающего жизнь детям, а спасение из эмоциональной ловушки лежит за пределами дома. Проблема тут в некорректной формулировке, а также — в нехватке знаний, обрекающей публицистку на примитивный эссенциализм («женщина по природе своей…»). Критики Голдман словно забывают, что в распоряжении феминистки начала 20 века не было ни интернета, ни современных этологических и психологических монографий. Голдман верит в материнский инстинкт оттого, что к 1910 году никто не доказал его социальную сконструированность.

Эмма Голдман высказывалась против проституции как эксплуатационной системы, авраамических религий и института брака, публиковала статьи и читала лекции о контрацепции, поддерживала лесбиянок («Проживая свою жизнь», глава 42). Но, по мнению некоторых мужчин, этого недостаточно, чтобы считаться феминисткой, и к тому же, Голдман называла себя феминисткой «недостаточно часто, говоря просто о свободе женщин» (из разговора. — Е.Г.). Эти мужчины забывают, что сам термин «феминизм» тогда ещё не приобрёл массовость и был сравним по степени популярности, скажем, с «мютюализмом».

Анархо-мачисты предлагают нам подмену понятий, называя расширение феминистской оптики «критическим отношением к феминизму», а неизбежные разногласия между феминистками разных течений — «спором феминисток и антифеминисток». Зачем они это делают? Затем же, зачем окололитературные сторонники «крымнаша» заявляют: «Мандельштам — наш» (он же посвятил Крыму несколько стихотворений). Всё это — тривиальная демагогия с целью обезоружить неопытных противников: «Любите Мандельштама, дети? А он ведь наш!» Хотя поэт имеет к имперским конформистам ещё меньшее отношение, чем Эмма Голдман — к антифеминизму.

Поддержать редакцию:

  • Гривневый счёт «ПриватБанк»: 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
  • Для заграничных доноров: перевод через skrill.com на счёт [email protected]
  • Bitcoin: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
  • Etherium: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
  • Dash: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
  • Litecoin: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS

You may also like...