Цензура у профіль. Чи може cancel culture стати новою версією цензури?
Ситуація із блогеркою Таїсією Маламан здетонувала моментально. Для ідеальної ланцюгової реакції співпали усі необхідні фактори.
Ситуація із блогеркою Таїсією Маламан здетонувала моментально. Для ідеальної ланцюгової реакції співпали усі необхідні фактори.
В России приняли закон об изоляции национального сегмента Интернета и о наказании за распространение фейков — а по сути за критику власти.
Не хочу идиотских придирок и оскорблений. Не хочу рассказов о «хорошем Сталине». Я хочу свободы.
Почему столь солидный брэнд Durex решил отменить мероприятие, готовое к проведению в престижном и хорошо охраняемом месте?
Ми публікуємо текст Громадського про одну з найбільш серйозних спроб замаху на свободу інтернету в Україні. Не будемо заглиблюватися в конспірологію, але це рішення РНБО дивно збіглося з розпалюванням паніки з приводу “синіх китів” та “груп самогубців” у соціальних мережах
“Російська пропаганда спрямована в тому числі на те, щоб показати, що «правди не існує» і нікому не можна вірити. І вона цю свою місію чудово виконує”.
Работа “Процедурная комната” была отправлена в Тбилиси на выставку ‘The absent image’ (да, название пророческое, желающие могут шутить на эту тему). Через несколько дней после отправления мне позвонили из почтовой службы и сообщили, что Государственная Фискальная Служба не выпустила работу из Украины. Потом я получил письмо с объяснением, таким: “Отправление – коллекция обеденных тарелок, на которых изображено насилие. Сотрудники Государственной фискальной службы Украины ознакомили представителя перевозчика с Законом Украины «Про захист суспільної моралі».
Ситуація в Україні специфічна тим, що художники, які мають негативний досвід у співпраці з українськими інституціями та певними культурними ділками, чомусь не намагаються вирішувати ситуацію публічно. Натомість вони продовжують з ними співпрацювати, так би мовити, “обережніше”, виробляючи свої персональні правила та способи самозахисту. А недосвідченим початківцям залишається багато пасток.
Запрет чего-либо – чего угодно! – и в мирные времена в Украине был любимым способом решать любые проблемы. А с пробуждением дремавшей ранее гражданской активности и обострением социально-политической обстановки это стало прямо-таки основной национальной идеей.
Свободное информационное пространство, которым пока еще считается интернет, сужается все быстрее. Новая технология проста. Обнаружив в интернете «экстремистскую» информацию, генпрокурор или его заместители направляют в Роскомнадзор требование об ограничении доступа к соответствующему ресурсу. Надзорное ведомство уведомляет оператора связи, который по требованию прокуратуры и производит отключение. При этом никакого суда для подтверждения своей правоты прокурорам не требуется.
В оценке любого преступления нужно чётко разграничивать само преступление, его мотив и собственно личность пострадавшего. Совершенно не важно, была жертва нацистского, клерикального или ментовского насилия хорошим человеком или не была.
Створення тоталітарної держави, звичайно ж, не є на порядку денному в жодної відомої мені української ліворадикальної організації – але це один із ключових програмних пунктів Українського Расового Соціал-Націоналізму – ідеології СНА та керівництва батальйону “Азов”. Є й інші ультраправі організації, яким загрожує позбавлення волі, та ще й приниження (“посадили за комунізм”).