Украинские политические комментаторы имеют большие проблемы в области политологии. Если общеобразовательные понятия о формах правления или государственного устройства им еще так-сяк известны, то всё остальное — кромешная тьма. Разумеется, это не самым лучшим образом сказывается на качестве их анализа и уровне политической культуры населения. Среди всех ляпов и заблуждений особняком стоит проблема определения левых и правых — общая для последователей почти всех политических течений.

Ляпы в определении левых и правых бывают самые абсурдные. Нередко можно услышать такие утверждения, как: «Все украинские правые — на самом деле левые», поскольку правые выступают «за пенсию и против продажи земли», а так как это присуще левой Компартии Украины и её подражателям, то и правые, значит, тоже левые. Похожее тиражируется и в историческом контексте, когда Адольфа Гитлера и национал-социализм объявляют «левым» из-за общих мест с политикой СССР сталинских времён и сильного бюджетного сектора.

Еще дальше идут последователи токсичного либертарианства, объясняющие левизну исключительно как государственное вмешательство в экономику с целью повысить благосостояние «сирых и убогих».

Модель Гринберга и Джонаса

Известная модель Гринберга и Джонаса, равно как и шкала Нолана, расставляющая спектр политических идеологий, партий и режимов по двумерной системе координат — степени политической свободы и государственного вмешательства в экономику — работает только для утопического социализма и либертарианского рая, которые в действительности никогда не существовали. По этой шкале левым оказывается и СССР, и Третий Рейх, и даже современная социал-демократическая Швеция.

Шкала Нолана

Очевидно, что для реального анализа подобные шаблоны, сводящие левый экономический метод к высоким налогам и ограничениям для бизнеса, а правый — к полной его свободе, не предназначены. К сожалению, их меметичная простота глубоко засела в умах политических комментаторов. Согласно этим шаблонам получается, что политика Партии Регионов 2010-2014 годов левая, поскольку проводила неудобную для бизнеса политику, даром, что незаконно обогащала самых крупных предпринимателей страны. Таких неудобных примеров можно найти великое множество.

Взять, к примеру, социальный анархизм. Несмотря на большое количество внутренних течений, его социально-экономическая программа никогда не предусматривала того, что называют «ограничением для людей, желающих работать на себя». Хочешь — работай, главное не наживайся за счёт чужого труда. А если попробуешь — тебя отстранят от дел твои же сотрудники. На практике выходило примерно то же. Стоит отметить, что экспроприация общественно-значимых предприятий, находящиеся в частной собственности группки богатейших людей, в такие ограничения не вписываются. Очень странно, что либертарианцы не могут этого понять, поскольку их политический проект держится на идее расширения сектора мелких и средних предприятий, что априори вступает в противоречие с защитой прав миллиардеров, подминающих под себя рынки совершенно нерыночными способами.

«Но если не это определяет левых, то что?» — вопрошают комментаторы.

Для определения левых и правых достаточно обратиться к первоисточнику понятий — парламентской традиции Великой французской революции, со времён которой тенденции не особо изменились. Левыми назвали партию монтаньяров, которые выступали за более широкое политическое участие граждан и понимание власти как службы на благо большинства. Правые — жирондисты — главным образом заботились о неприкосновенности имущества, экономическом интересе собственников и о политическом элитизме. При этом способы достижения целей у обеих партий использовались самые разные.

Например, левые тогда выступали за государственный унитаризм, а правые отстаивали федерализацию республики, что трудно представить в контексте последнего столетия, когда правые преимущественно выступали за государственную вертикаль, а левые — за децентрализацию. Но ничто не стоит на месте, и вот уже новые правые и их последователи альт-райты хотят раздробления США на независимые микродиктатуры. Их более сдержанные «старшие товарищи» из Республиканской партии отстаивают автономию штатов, в то время как более левые Демократы требуют усилить полномочия федеральных органов.

Очевидно, что методы левых и правых, а иначе говоря — эгалитаристов и элитистов, отличаются в зависимости от обстановки. В некоторых случаях происходило полнейшее перерождение, как, к примеру, в раннем СССР, когда Сталин объявил противников давления на мелких предпринимателей «правыми уклонистами». При этом в эпоху «перестройки» правыми называли старых коммунистов, а левыми — либералов и всех, кто расшатывал элитизм советской власти.

На сегодняшний день можно найти множество левых движений, выступающих за свободу предпринимательства, рынок и даже (о ужас!) свободный оборот оружия, и правых, желающих автономии и децентрализации. Инструменты меняются, но суть остается той же: левые и правые противостоят друг другу на почве принципов равенства прав и доступа к власти, что бы ни говорили о «безжалостном постмодерне» комментаторы.

В современной Украине экономическая либерализация вкупе со снятием моратория на продажу земли определённо сыграет в пользу трудящихся классов, позволяя им обогащать себя, а не коррупционную бюрократию и крупные финансово-промышленные группы. Программа, предлагающая подобные изменения, была бы по-настоящему левой программой. Последователи идей ныне запрещённой Компартии увидели бы в таких мерах чуть ли не апокалипсис, поскольку в рамках их политической традиции отсутствие государственного контроля над чем-либо означает погибель. Сегодня с ними согласятся и правые партии вроде Национального Корпуса и ВО «Свободы».

Их программы по части экономики настолько близки к выкладкам КПУ и ПСПУ, что комментаторы отзываются о них как о левых. Просто они не понимают, что КПУ и ПСПУ никогда не были левыми, как, собственно, и их политический предок — КПСС. То же можно сказать и о левых интеллектуалах из издания «Спільне», которые оставили заигрывание с радикалами и прямо топят за усиление государственного контроля, видя в нём главную «левую» идею.

Итак, если пенсии и пособия — не обязательно атрибуты левых, но иногда ещё и атрибуты правых, то как вообще их всех определить? Очень просто: отталкиваясь от характеристик, которые за последние 200 лет не менялись: по отношению к равенству прав и степени общественной вовлечённости во власть. Правые — консерваторы, традиционалисты, фашисты — стремятся ограничить права одних групп в интересах других и оградить власть от влияния общества. Развлекательные методы определения политического спектра, упомянутые в начале статьи, едва ли справятся с подобной нагрузкой. Левые — левые либералы, социал-демократы, марксисты, анархисты — по идее выступают за равенство прав и более широкую вовлеченность общества в институты власти.

Почему по идее — да потому что общее число левых, придерживающихся этих принципов, исчезающе мало по сравнению с теми, для кого левизна сводится к правым по своей сути социал-консервативным методам и усилению государственного контроля. Анархисты в этом левом море — всего лишь капля. Именно по причине фактического отсутствия определяющих левизну факторов в традиционных левых движениях анархисты часто отказываются от самоидентификации как левых. Получается следующая картина: есть немножко «настоящих» левых (из которых не у всех дела сходятся со словами), а есть все остальные левые, которых впору отнести к правым или центристам.

Казалось бы, ну и зачем тогда писать об отличиях правых и левых, если между ними, по факту, больше общего, чем различного? Действительно, в плане насущных политических задач это бессмысленно. Но наше, простите за каламбур, правое дело по изменению действительности строится в том числе на осмыслении истории. И кому, как не нам, задавать тон в общественной дискуссии.

Поддержать редакцию:

• UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• SKRILL.COM: [email protected]
• BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS