Что меня сподвигло написать обо всём этом? Наверное то, что имел много времени, пока лежал в госпитале Волновахи в марте 2016 года. О чем хотел написать? О том, что видел, что знаю, для чего и как люди живут на войне.

Для кого я это писал? Наверное, для всех. Читая эти строки, воевавшие люди вспомнят себя и улыбнутся. Те кто «там» не был, возможно, лучше начнут понимать других людей. Да, действительно, для меня не только жизнь, но и люди разделились на две половины – те кто «там» был и те кто не был.

Читать предыдущую часть

Первый бой, первый обстрел

Много о нем думал, постоянно видел его в снах. Как я себя поведу в боевой обстановке? Что буду чувствовать, ощущать? Как буду действовать и реагировать на увиденное? Как будут действовать мои бойцы, не поддадутся ли панике?

Говорят, что первый бой меняет человека на всю жизнь. Это неправда. Первый бой раскрывает человека и дает ему понять кто он, и вот это уже остается с ним на всю жизнь.

Как бы я его не ждал и как к нему не готовился, он случился внезапно, через три дня после перемещения на новую позицию. Было без десяти десять вечера. Все произошло тривиально и обыденно. Я просто чистил в зубы в небольшом углублении, где у нас хранился запас воды, и заметил у себя над головой трассирующие пули. Потом докатились звуки выстрелов.

Прозвучала команда «Ко бою!». Чертыхаясь, я полетел в блиндаж по траншее, чтобы одеть броник, шлем, разгрузку и взять оружие, встречая по пути с бегущих на свои позиции сослуживцев. Потом я уже находился в стрелковой ячейке и наблюдал в бинокль за вспышками выстрелов, управляя огнем своих бойцов. Стрелял сам по вспышкам выстрелов. А потом стрельба резко прекратилась, рядом плюхнулись три крайние мины и наступила тишина.

Переглянулись:  морды грязные от пыли и пота, глаза шальные. Все живы, раненых нет, звучит команда «Отбой!». «Вот и повоевали». При этом вспомнилось, что в начале боя был восхищен видом летящих трассеров и очень жалел, что не оказалось с собой камеры — запечатлеть эту красоту.

И так происходило практически каждый вечер, каждую ночь. А днем чаще всего было тихо. Днем в основном отдыхали, занимались своими делами и чистили оружие.

А в темноте просыпались от близких разрывов и все повторялось. Ночью, по подпрыгиванию бревен блиндажа и доносящемуся звуку научились определять, из чего стреляют и куда попадает. Я впервые ощутил, как подпрыгивает блиндаж,  когда в 500 метрах от него упало пол-кассеты «Градов». Ночью также научился выявлять координаты вражеской артиллерии и корректировать огонь нашей.

Все это стало обыденным. Странным для меня тогда и, пожалуй, сейчас было наблюдать, как наши сепаратические соседи завязывают с нами бой. Это когда они сначала воюют между собой, а потом уже с нами. Никакой романтики, обыденная ежедневная работа.

Убил ли я лично кого-то? Не знаю. Мы всегда стреляли по вспышкам, если ночью, и по отблескам и шевелению, если днем, и всегда с большого расстояния. То же самое можно сказать и про корректировку огня.

Занимались ли мы прямой снайперской работой? Никогда. Местность не позволяла: наши позиции находились на возвышенности перед Старогнатовкой. Это следующая возвышенность перед Белокамянкой, занятой сепарами. Между позициями — впадина и тонкая лесопосадка, простреливаемая насквозь со всех сторон и напичканная минами. С СВД можно работать на дистанции до 800 метров, поэтому мы лишь наблюдали, корректировали артиллерию, выявляли координаты вражеской, жили вместе с пехотой и заступали на дежурство на посты в общем графике.

Мое время всегда выпадало на ночь, и на посту я находился с бывшим майором милиции, а ныне сержантом. Трындели ночи напролет о войне и о жизни, о жизни после войны. Созваниваемся и сейчас.

Связь на Донбассе, особенно в прифронтовой полосе, весьма специфическая. Есть места, где ловит только Лайф, есть — где МТС, есть — где только Киевстар. Но чаще всего связи нет совсем, либо её глушат.

На позиции у меня был облюбованный пенек недалеко от блиндажа и ямы с запасом воды. Там был уверенный прием Киевстара. По вечерам я выходил в эфир с семьей, смотрел новости, переписываться с друзьями. Забавно, что через несколько дней после нашего отъезда с позиции именно на этот пенек упала 120-мм мина.

Время летело быстро, дни сменялись ночами, и приблизительно на 60-й день пребывания на передке меня с моей группой вывели на отдых. А оттуда и в первый десятисуточный отпуск, который я провел в Киеве.

Стоит написать о своей первой отпускной поездке в Киев, поскольку кроме радости возвращения, чувства выполненного долга, гордости за себя, ребят (мы живы!!!) и родных, счастья при виде любимых, детей, отцов и матерей, друзей несет в себе огромную опасность.

Её никто не видит кроме вас самих. Внешне вы остаетесь таким же человеком (если будет заметно извне, то может быть уже поздно). Но внутренне… Представьте, вы несколько месяцев к ряду были как сжатия пружина. Вы были собраны внутренне и днем и ночью, привыкли прислушиваться к любым источникам звуков и постоянно сканировать вокруг себя пространство… И тут вы выходите из поезда и попадаете в совершенно другой мир.

Мир, в котором ходят толпы абсолютно беззаботных людей, где ездит огромное количество гудящих клаксонами машин, где беззаботно бегают дети, где вас могут обхамить в транспорте, если ваш запыленный рюкзак кому-то мешает… И тут пружина начинает раскрываться. Тебя бросает в холодный пот и твой мозг отказывается воспринимать реальность.

Это называется ПТСР (пост-травматическое стрессовое растройство). ПТСР есть у всех без исключения воевавших. У одних оно проходит быстро, у других не очень. Меня колбасило всего около суток. Близким надо понимать, что человека нужно оставить в покое, не вмешиваться в его личное пространство. Это очень сложно, ведь по бойцу все так соскучились.

В моем случае все было хорошо. Отдых пролетел быстро и незаметно. Через 10 дней я снова был в Волновахе.

Там я узнал, что роту снайперов расформировали, а личный состав разбросали по подразделениям. Так я очутился в 5-й механизированной роте. На тот момент она имела статус отдельной, поскольку состояла в бронегруппе бригады — обеспечивала оперативное прикрытие танкового батальона. Место дислокации — село Андреевка, что в 20 км от Волновахи и в 20 км от передка. Так начался следующей этап моей службы.

Продолжение следует

Поддержать редакцию:

• Гривневый счёт «ПриватБанк»: 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• Для заграничных доноров: перевод через skrill.com на счёт [email protected]
• Bitcoin: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• Etherium: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• Dash: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• Litecoin: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS