Государства будущего: Null states

Если Белые ходоки и Трамп с Путиным не остановят глобализацию — а мы верим, что они не остановят, потому что нельзя повернуть тренды вспять и дважды войти в один и тот же тренд — то в мире будущего не будет места национальным государствам.

В мире без россий

Только не пугайтесь сразу, если вы привыкли думать, что там, где нет национального, там обязательно появляется Россия с цыганами и медведями, плетью и сапогом, а следом за ней — мерзость запустения. Один поэт, автор бессмертных строк «товарищ москаль, на Украину шуток не скаль», кроме этих строк, написал ещё пророческое: «В мире без россий, без латвий жить единым человечьим общежитьем».

России в мире будущего нет места. Она затеряется в глобальной базе данных между 0 и 1. Как и все остальные национальные государства, Россия будет записана там, как state=Null. Особенность этого состояния в том, что оно ни на что не влияет и не имеет определённого значения. Разве не прекрасен тот мир, где Россия ни на что не влияет? Никто о ней даже думать не станет, какой восторг!

Поэт ошибся в одном — человечество не будет «единым». Потому что «единство» обычно является продуктом авторитарной централизации, неотъемлемого признака как раз национальных государств. Такое будущее было бы невыносимо уныло, в нём никому не захотелось бы жить. А незаселённое будущее — это чепуха какая-то, о которой не стоит и говорить.

Плохой хороший национализм

Национализм — это хорошо или плохо? Ну вот если взять конкретно украинский национализм. Хорошо, потому что он способствовал сдерживанию российской экспансии. Здесь он играет против Белых ходоков, Трампа и Путина, откладывая наступление вечной зимы. Плохо, потому что украинские националисты додумались до того, чтобы запретить изучение английского, то есть глобализацию. Только садок вишневий коло хати, только хардкор! Здесь они играют на стороне Белых ходоков, Трампа и Путина.

Кто может сказать наверняка, играют они больше «за» или больше «против»? Как верно заметил Александр Володарский в статье «Проти українського «почвенництва»:

Сучасна глобальна, постнаціональна культура загрожує сільській ідилії вишиванок і глечиків, які українські почвенники вважають вершиною культури, ще більше, ніж агресивний шовінізм росіян. В принципі, «русскій мір» готовий примиритися і з вишиванкою, і з глечиком, аби ми лише не підіймали голову надто високо над землею… Рано чи пізно Ніцой, Фаріон та їх друзі зроблять висновок, що Росія з її баченням української нації як «молодшого брата» не така страшна загроза, як «глобалісти», що взагалі не бачать націй.

Но в этом мире очень мало вещей, которые хороши или плохи со всех сторон, всегда и везде. Сейчас было бы довольно глупым говорить, что национализм — это «принципиально» хорошо или «принципиально» плохо. Поскольку он сформировал политическую реальность, в которой мы живём. Настолько, что некоторым кажется, будто nation-state существовало всегда. Натекло по капле, как сталактит, за тысячи лет.

The birth of a nation

Казнь королевы Франции Марии Антуанетты, 16 октября 1793 года. Картина неизвестного автора

Между тем, nation-state было результатом взрыва и разрушения. Первым национальным государством стала Франция в конце XVIII века, сковырнув  тысячелетнюю монархию со всеми её скрепами и расшатав устои. И тут возникла одна проблема: вот эти люди, которых раньше объединяло то, что они подданные одного монарха, — почему они должны быть скреплены одной скрепой, если они такие разные?

Анри Грегуар, священник и революционный деятель, докладывал правительству на второй год революции, что из 28 млн населения Франции 6 млн наглухо не знают французского, а ещё 6 млн не способны поддержать на нём беседу. Почти половина населения.

В 1880 году, спустя столетие после революции, в первом европейском национальном государстве на французском как на родном говорило 8 миллионов человек. А неродным он был для 32 миллионов, Карл! 53 из 89 департаментов не были франкоговорящими. Цифры разнятся в разных источниках, но всюду они поражают воображение.

В границах Франции использовались десятки языков, наречий и диалектов. Из крупнейших: бретонский, немецкий, баскский, каталонский, фламандский, итальянский. Революционеры, конечно, задумались: что делать со всем этим diversity? Поразительно, но размышляли они примерно так же, как Ницой и Фарион.

Вот что писал Франсуа Юрбен Домерг, филолог и якобинец:

Как дети одной семьи, мы должны мыслить и чувствовать одинаково… Сложно иметь согласие во мнениях, если мы говорим на разных языках.

Бертран Барер, член Комитета общественного спасения, после второй реставрации изгнанный из Франции как убийца короля, высказывался жёстче:

Феодализм и суеверия говорят на бретонском, ненависть говорит на немецком, контрреволюция говорит на итальянском, фанатизм говорит на языке басков. Пора уничтожить эти досадные ошибки.

Ну, вы поняли, национализм — это про насильственную централизацию и унификацию, а не «что выросло, то выросло». Кроме рассуждений теоретического характера, там ещё были планы по заселению Донбасса рус… простите, Эльзаса нужными, правильными людьми. А неправильных и ненужных перебросить оттуда в гущу, опять же, нужных и правильных.

Позднее Бенито Муссолини, чемпион в деле насаждения национального единства в ещё более разнообразной Италии, проделает это с франкофонным регионом Валле-д’Аоста. Жители которого, измученные итальянским языком, сдуру обратились к нему с просьбой предоставить автономию в 1923 году. Уж он им предоставил!

К слову, на момент объединения Италии в 1861 году, на выбранном в качестве единственного государственного языка флорентийском наречии, говорило… 2,5% жителей! Не, ну язык Данте Алигьери же, красивый, надо брать.

Автор предлагает читателю самому решить, связан ли с этим невероятно высокий процент «функционально неграмотных» итальянцев в XXI веке — 47%! Для сравнения: ирландцев — 22%, немцев — 14%, нидерландцев — 10%, шведов — 7%.

Заодно поразмыслить над тем, случайно ли фашизм и нацизм зародились в самых «лоскутных» национальных государствах. Германия в начале XIX представляла собой сотни — сотни, Карл! — отдельных государств. А чтобы у них было «не хуже, чем у людей», естественно, пришлось напрячь всё это разнородное население по полной, чтобы не расползлось. До этого схожий метод применил Наполеон к Франции.

И что вы думаете? У них всё получилось. Нации закаляются в войне. В строю и окопах, как нигде больше, достигается единство.

Да, не все национализмы заканчиваются войнами и холокостами. Где-то «национальное единство» не требует таких сверхусилий, материал более однородный и податливый. Но абсолютно везде тебя — пожёстче или помягче — разомнут, чтобы соответствовал. Если это делается от имени большинства, к которому тебе повезло принадлежать, то можно думать, что разминаешь ты, а не тебя. Плохо разминаешься — вомнут, чтобы не торчал хотя бы. Совсем никак — отбросят в сторонку и будут делать вид, что тебя просто нет.

Впрочем, просто боязнь, что тебя так или иначе используют — она глуповата. Правильнее будет поставить вопрос так: хорошо ли это будет?

Национальное государство Шрёдингера

Беларуская патриотическая молодежь. Фото: zipgomel.by

Среди тьмы тем национальных государств (моно- и мультинациональных, основанных на принципах этнического или гражданского национализма) есть один объект, излучающий странное сияние.

По всем признакам это также одно из национальных государств. У него есть свой (крёстный) отец, своя мифологизированная история, свои бренды и фишки, особенные праздники и обычаи, в том числе День Независимости, национальные символы, традиционная религия и прочая. Декларируется свой особый путь. Его политику ассимиляции можно назвать успешной, потому что оно на редкость гомогенно в этническом, культурном и языковом плане.

Опасный сепаратизм был побеждён (крёстным) отцом нации ещё в прошлом веке. Это мало кто помнит, но он сам рассказывал, пули свистели над головой! Самое шумное нацменьшинство объявлено «тоже нашими» и  нормализовано при помощи подачек и щелчков по носу, чтобы много о себе не думали. Есть у этого национального государства свои «гадкие утята», объявленные чужеродным элементом, занесённым на его почву заграничными ветрами.

В общем, «всё, как у людей», ничего особенного.

Но есть одно большое «но» — ни извне, ни изнутри  совершенно нельзя понять, что за нация стоит в основе этого национального (по всем внешним признакам) государства. Как бы национальный язык активно вытесняется, а говорят они на языке бывшей метрополии. Как бы носители титульной нации находятся в меньшинстве на положении дискриминируемой группы. Как бы национальные символы отсылают к колониальной эпохе, но с внесёнными абсурдными изменениями, которые вычёркивают саму суть той эпохи.

День Независимости является перекрашенным днём освобождения от захватчиков столицы этой страны. Но не всей страны, и после этого дня она ещё очень долго оставалась полностью зависимой от  метрополии, также её захватившей в своё время. Туманно и противоречиво описание взаимоотношений этой нации с нацией метрополии: декларируется сходство «до степени смешения», потом вдруг звучит категорический отказ от признания единства, потом снова та же декларация сходства… и так много раз подряд.

Если спросить у случайного представителя этой нации, тот ли он, кем называется, или всё же кто-то другой, например, представитель нации метрополии, то он может ответить негромко и сбивчиво: «Я хотел бы уклониться от этой неприятной обязанности. Не знаю. Иногда мне кажется, что да. А иногда, что нет. Ну, нет! Но могу ли я доверять собственному мнению? Как решат, так и будет».

А кто и когда должен решить, как будет, этого он вам не скажет. Многозначительно промолчит.

Самый распространённый лозунг в этом как бы национальном государстве звучит скорее как застольный тост или просьба съесть невкусную кашу: «За маму! За папу! За бабку Агапу!» Послание этого как бы лозунга: примите, пожалуйста, действительность такой, какова она есть, какой бы она ни была.

Null state

Флаг свободной Вейшнории. Картинка: Дмитрий Мрачник

Бывали в истории национализмы, которые боролись со своей собственной национальностью, как с пережитком. Таким был, например, турецкий национализм Ататюрка. Избравший отказ от аутентичной культуры во имя насаждения культуры более «прогрессивной», роль которой выполняла некая обобщённая «европейская» культура.

Но для национализма этого национального государства аналогий не найти нигде. Он слишком противоречив, непоследователен и уклончив. В ячейке памяти, где должна храниться информация о национальной принадлежности («0» или «1»), у него стоит state=Null. Состояние неопределённости.

Будущее уже здесь.

Традиционные националисты видят здесь опасность навязывания какой угодно национальной идентичности с последующим захватом самого национального государства. Но это вряд ли. Граждане Null state, кажется, устроены так, что строго определённая национальная идентичность не может у них закрепиться и прорасти.

Шансы есть только у нестатичной, подвижной идентичности, принятой в результате свободного выбора на основании собственных культурных предпочтений. Страны будущего — это «страны по интересам». Существующие до тех пор, пока есть достаточное количество заинтересованных в них людей. Избавленные от присущего национальным государствам авторитаризма (даже в мягкой форме), поскольку никому не нужно навязывать собственные предпочтения и никто не оказывается принадлежащим этой стране случайно, помимо собственной воли.

Вейшнория победила

Национальное государство Шрёдингера, о котором шла речь, это Беларусь. Беларусы же создали «страну по интересам» — Вейшнорию. О которой мы раньше рассказывали, как о «ДНР здорового человека».

Вейшнория не умерла, она живёт своей сверхъестественной жизнью. О которой своих ничего не понимающих зрителей информируют российские телеканалы.

НТВ: Беларусы поверили в выдуманную для «Запад-2017» страну террористов и создают ополчение.

RT: Выдуманная для учений Вейшнория стала символом противостояния Лукашенко.

За время недельной войны со старорежимным государством Россией она не понесла никаких потерь. Объявленная победа над ней — всего лишь виртуальная. В то время как противник пережил панику из-за массовых эвакуаций из общественных мест, а также потерял несколько самолётов. А на полигоне Лужский, где мог находиться главнокомандующий вооружёнными силами противника, боевой вертолёт выпустил ракету по зрителям. Подробности умалчиваются и забалтываются, но все вейшнорцы держат пальцы крестиком.

Вейшнория победила. И не только потому, что заставила противника воплотить в жизнь шутку про «разбомбить Воронеж». Просто за ней будущее. Оно привлекательнее этого лязгающего железом параноидального государства, стремящегося подчинять и навязывать. Которое никто не полюбит свободно.

***

Автор благодарит писательницу Малку Олдер, написавшую роман «Infomocracy», откуда почерпнута идея стран будущего, созданных на основе культурных предпочтений, а не национальной идентичности. Её же идея «Null states» использована в несколько изменённом виде.

Поддержать редакцию:

  • Гривневый счёт — 5168 7422 0198 6621 («ПриватБанк», Кутний С.)
  • Для заграничных доноров — перевод через skrill.com на счёт [email protected]

You may also like...