Юлия Дьякова и поводырь Диана. Фото msk.bloknot.ru

Недавно в России всполыхнул конфликт вокруг одного уголовного дела, причем настолько резонансный, что затронул мнения и в Украине. Все бы ничего, если не считать того факта, что многих людей на его фоне фантастически поплавило. Глубины фанатизма и просто невменяемости, раскрывшихся при этом, поистине поражающие.

Вкратце, суть дела заключается в следующем. Некая московская “зоозащитница” (Виктория Павленко) с сообществом себе подобных в течении двух лет наблюдала за слепой уличной певицей (Юлией Дьяковой) и ее собакой-поводырем породы лабрадор. Её не устраивал тот факт, что Дьякова на время пения укладывает собаку на пол в переходе метро. По мнению Павленко и её товарищей, собака не просто используется в корыстных целях (приводит слепую певицу в переход, где та зарабатывает), но и страдает, лежа на холодном полу.

В конце июля этого года “зоозащитница” решила “освободить” “несчастную” собаку. Во время очередной слежки за Дьяковой она перехватила животное и отвезла его в пригород. Там она передала его с целью пристройства новым хозяевам некоей женщине, промышлявшей услугами передержки, а сама залягла на дно.

Дьякова, разумеется, написала в полицию заявление о краже. Вечером того же дня к делу внезапно подключился Следственный комитет российской федерации, и дело быстро разрешилось. Через пару недель с собаку нашли и без особого труда вышли на “зоозащитницу” Павленко, которую никто не прикрывал. Она и сама не особо заботилась о секретности, так как попала в объективы камер слежения в метро, когда следила за Дьяковой и снимала ее на свой телефон, а потом шла по платформе с уже украденой собакой, притворяясь слепой.

Поскольку стоимость программы обучения собак-поводырей недешевая (в районе 355 000 рублей), дело квалифицировали как кражу в крупных размерах. Казалось бы, довольно топорно спланированное и совершенное преступление, все факты на виду. Однако защита сразу отбросила варианты с признанием и раскаянием – вместо этого строились разнообразные версии о том, что Дьякова издевалась над собакой, била ее и всячески нещадно эксплуатировала, в то время как обвиняемая Павленко просто нашла животное на улице.

Огня добавила группа моральной поддержки, заявлявшая совершенно безумные вещи. Например, что Дьякова на самом деле только притворяется слепой; что она сама хотела избавиться от собаки; что настоящая собака-поводырь давно издохла от “тяжелых условий быта”, а вместо нее Дьякова завела подставную; что собака на самом деле дворняжка или плохо обручена; что Дьякова, в конце концов, очень уродлива лицом.

Ближе к окончанию суда в группах соцсетей и на форумах сторонников Павленко можно было прочитать уже откровенные угрозы в адрес Дьяковой на случай, если суд вынесет обвинительный приговор.

Самые “здравомыслящие” из защитников заявляли, что Павленко необходимо поддерживать хотя бы потому, что за ее дело взялся СКРФ. То есть, её случай это не просто бытовая кража, а целое противостояние системе, которая в случае победы закроет передержки и начнёт репрессировать зоозащитников.

СКР, наверняка, не самая лучшая структура, как и все в российском государстве, да и в репрессиях ничего хорошего нет. Вот только из этого всего никак не следует моральное оправдание человека, укравшего у слепой собаку-поводыря. В итоге Павленко приговорили к 1,5 годам лишения свободы и обязали выплатить материальную компенсацию пострадавшим сторонам. Что интересно, сама Дьякова просила суд дать обвиняемой условный срок, но Павленко пошла на принцип, отказавшись раскаиваться в содеянном или просить прощения.

Точно не известно, почему СКР вдруг проявил такую избирательность, решив заступиться за пострадавшего человека с ограниченными возможностями. То ли по чистой случайности, то ли для создания позитивного имиджа репрессивной структуры, то ли кто-то оттуда решил сделать приятное известному любителю лабрадоров Путину, но дело не спустили на тормозах, как это обычно бывает с похищениями собак. По крайней мере можно порадоваться, что поводыря вернули тому, кто действительно в нем нуждается.

Конечно же, ничего радостного в торжестве казённого правосудия нет, поскольку гражданскими силами этот конфликт бы не неразрешился. Когда сотни фанатиков при полной апатии окружающих выступают против одного беззащитного человека, о торжестве справедливости не может идти и речи. В тюремном сроке Павленко тоже никакого смысла нет – она сильна в своих убеждениях и теперь выглядит героем-мучеником в глазах окружающих, не говоря уже о том, что лишение свободы в принципе не способно перевоспитать человека.

Что касается “зоозащитной” стороны дела (я намеренно пишу это слово в кавычках, потому что ничего общего поступки Павленко с защитой прав животных не имеют), следует уяснить одну деталь. Рабочая собака это в первую очередь инструмент, призванный помогать человеку жить, а уже потом домашний любимец. Если бы не это, людям с ограниченными возможностями было бы гораздо труднее передвигаться, в случае природных или техногенных катастроф было бы меньше шансов кого-то спасти, а в случае угрозы слепых терактов – предотвратить жертвы.

Пожалуй, это главный аргумент в пользу взгляда “животное ради человека”. К сожалению для тех, кто считает, что животных необходимо “отпустить на волю”, он силы не имеет. С него начинается онтологическая пропасть, на другом краю которой любые споры о роли животных в жизни человека бессмысленны.

С позиции защиты прав животных (это борьба за достойное отношение и против злоупотреблений, а не то, что могли подумать самые остроумные) поступок Павленко выглядит как абсолютно неоправданный волюнтаризм, не решающий сути проблемы. Если предположить, что Дьякова действительно издевалась над собакой (что крайне абсурдно, учитывая важность её функций при отсутствии зрения), куда логичнее было бы обратиться за помощью в организацию, которая тренирует и распределяет поводырей.

Не потому что это “законно”, а потому что в этом есть здравый смысл – за злоупотреблениями следят, и если они потверждаются, поводырей забирают. От кражи же рабочая собака будет томиться без дела в приюте и в лучшем случае уйдёт “на диван”, так и не реализовав вложенных в неё усилий, стоящих больших затрат. Людей с проблемами зрения много, а рабочих собак – мало, и никакие поступки, усложняющие и без того тёмную жизнь слепых, оправдания не имеют.