Нигилист взял интервью у Павла Лисянского, правозащитника, который занимается профсоюзным активизмом и гуманитарной деятельностью в прифронтовых городах Донбасса, создателя Восточной Правозащитной Группы.
Мы писали о двух трудовых конфликтах: больница в Светлодарске, которая угодила в бюрократическую “черную дыру”, и торговый центр в Северодонецке, работников которого пытаются вынудить уволиться без выходного пособия. Есть ли какие-то новости по поводу двух этих эпизодов? Какие еще случаи нарушения трудовых прав в последние месяцы тебе известны?
Больница: правительство так и не услышало голос трудового коллектива, зарплаты нет, финансирование не восстановлено. Проблемы все те же, зима, холод, но врачи не сдаются. На заседании профсоюзного комитета принято решение о проведении акций протеста и организации пешего похода от линии фронта до облгосадминистрации в Краматорске. Курирую и организовываю этот процесс я как правозащитник, адвокат рабочих.
“Амстор”: работодатель ужесточил свою тактику и запретил пользоваться обогревателями в пустом помещении. Люди массово пошли на больничный, завтра я буду давать пресс-конференцию в Северодонецке по этому поводу. Также мне начали поступать угрозы в телефонном режиме. Там ситуация хуже, т.к. для борьбы против такого беспредельного работодателя необходимо подключать все правозащитные рычаги и механизмы воздействия. Скажу честно, нам вместе с трудовым коллективом не справиться со стеной трудового беспредела.
Завод “Электроприбор” в г. Приволье – там невыплата заработной платы была, но мы там активно поработали и удалось быстро решить проблему.
Массовые проблемы шахтеров Украины – точечно на каждой шахте нарушаются права рабочих. Так же дела обстоят и у бюджетников, практически на каждом предприятии нарушаются права человека. Школы Светлодарска – тоже зарплаты не было, но мы помогли им. Там целый список, нарушения трудовых прав растут в геометрической прогрессии!
Как обстоит ситуация на твоей шахте в Лисичанске?
Ситуация более-менее критическая: зарплата есть, но с опозданиями, с администрацией диалог налажен, воевать приходится с традиционными профсоюзами, которые видят во мне конкурента и используют рабочих как дойную корову для зарабатывания денег. Они начали агресивную кампанию против меня, что парадоксально: одни профсоюзники мочат других, забывая о правах рабочих. Мне пришлось покинуть должность, которую я занимал на шахте, и перейти на выборную должность председателя первичной профсоюзной организации фактически на общественных началах – только так я смог сохранить свою первичную профсоюзную организацию, продолжая борьбу за права рабочих. Я активно выступаю за всех рабочих предприятия (шахты), не деля их на профсоюзы тех и других. Правозащитники, как врачи, лечат, не спрашивая о политических убеждениях и принадлежности к другим профсоюзам.
Но это не понять старой профсоюзной украинской гвардии, они привыкли зарабатывать на шахтерах. Я знаю, что говорю: в своём возрасте я уже прошел 9 шахт в разных регионах Донбасса. От них уже землей пахнет, они забыли, что такое рабочая борьба, а может, даже и не знали. Они не дают дорогу молодым активным рабочим, для них понятие “молодой” – это где-то 50-57; в этом возрасте, они считают, самое время возглавить профсоюзную организацию. Но попадаются и нормальные люди, которые помогают молодым – но они, к сожалению, не могут пойти против этой системы.
Поэтому я решил стать правозащитником – адвокатом для рабочих. Ведь есть адвокаты у мафии, корпораций, олигархов – должен быть и у рабочих. Я хочу тратить свои силы и энергию на отстаивание и защиту прав человека, рабочих, трудящихся и т.д., а не воевать внутри профсоюзных структур непонятно за что.
Расскажи про тот случай с незаконным увольнением сотрудника, которого потом заклеймили как “наркомана”. Как развивается эта ситуация? Как к “наркоману” относятся коллеги?
Его просто невзлюбил начальник и нашел причину: сказал, что он наркоман. И тут же закрутилась машина административного беспредела: отдел кадров – приказ на увольнение, сразу как по команде на человека как цепные псы набрасываются сотрудники охраны труда. Но начальник не учел одного: это член нашего профсоюза, и на беспредел этой административной машине мы тоже можем ответить. Если надо – то и беспределом тоже. Рабочий был восстановлен. Потом мы посоветовались и перевели его на другую шахту этого же производственного объединения для того, чтобы оградить рабочего от дальнейших нападок. Сейчас мы активно работаем над смещением с должности начальника-беспредельщика.
У кого на Донбассе хуже обстоит ситуация с трудовыми правами: у бюджетников (врачи, учителя и т.д.) или у тех, кто работает на частном производстве? Кто легче мобилизуется на протест, кто сильнее мотивирован? Отличается ли арсенал методов борьбы у первых и вторых?
У всех по-разному. Если берем линию фронта – то это бюджетники, если немножко ближе – то уже проблемы у частников. Сейчас такая ситуация, что на протест мобилизируются легко все трудящиеся, чьи права нарушены. Они же просто голодают. Все финансовые запасы закончились, цены выросли, зарплату не платят, война обострила чувство безразличия к смерти, и соответственно людям нечего терять. Им детей надо кормить, а за что? Вот это один из основных факторов мобилизации сейчас. А работодатель при этом как наркоман: видит,что можно гайки сильнее закрутить, и закручивает. Но этот наркоман-работодатель забыл, что резьбу обязательно сорвет, наркотический угар пройдет, и тогда он трезво содрогнется, но будет поздно.
Арсенал действий у всех одинаков: протесты, письма, юристы, профсоюзы и т.д. Но трудящиеся Украины попали в капкан. Их разделили на профсоюзы, стравили между собой, некоторых профсоюзных лидеров олигархи и государство купило и, когда необходимо, стравливает между собой. Политических сил рабочие не имеют, также не имеют и своих лоббистов, серьезные правозащитники рабочими особо не занимаются (под это ж гранты серьезные доноры не дают). Вот и получается, что рабочие Украины сейчас, как дезорганизованный отряд дезертиров, который мечется и не знает, что делать.
Насколько ухудшилась ситуация с трудовыми правами из-за военных действий? Есть ли какие-то улучшения сейчас, во время перемирия?
Отвечу коротко: нет. Не изменилась, ситуация с правами по-прежнему тяжелая.
Расскажи пару слов о себе, о “Восточной Правозащитной Группе” и ваших ближайших тактических целях. Спасибо!
Ну что сказать? Из семьи рабочих, горняк в 4-м поколении, в 19 лет потерял отца – главного авторитета в своей жизни, еле оправился после такого жизненного удара. После его смерти, на предприятии, где я работал вместе с папой, меня начали унижать и отдавать “долги” моему отцу через меня (папа был настоящим лидером рабочих в Антраците, это подтвержденный факт). У него, как у меня сейчас, было много врагов. Тогда я понял, что больше за меня в этой жизни никто и никогда не заступится, и тогда произошел у меня моральный перелом, и я начал сам воевать за свои права и отстаивать таких же незащищенных, как и я.
Потом была профсоюзная работа в университете и предприятиях. Своими глазами увидел недостатки профсоюзной системы Украины, отсутствие правозащитной системы рабочего движения Украины. Разочарование в действиях одного из лидеров профсоюзного движения Украины (не буду называть фамилию и имя) и огромное желание защищать права людей в зоне военного конфликта. Так и появилась в 2014 году “Восточная правозащитная группа”, возникшая в печально известном г. Дебальцево. Основатели это переселенцы и беженцы, которые на линии фронта активно помогали восстанавливать и защищать права человека, боролись против несправедливости в условиях войны. Но по этому поводу давайте попробуем написать отдельную статью (улыбаюсь). Я очень много интересных наблюдений и фактов могу расказать о рабочем движении Востока Украины до и после войны.
Это не последняя наша беседа с Павлом Лисянским, мы постараемся держать вас в курсе деятельности ВПГ.