«Дорохедоро»: синтоистский апокалипсис

Закончился первый сезон экранизации «Дорохедоро», известной в узких кругах биопанковской манги, которую можно читать как забавный трэш, а можно — как синтоистскую притчу. Христианство говорит, что есть чёрное и белое, некоторые течения буддизма — что чёрного и белого не существует, это иллюзия, а синто — что чёрное и есть белое. Дьявол и есть бог-творец, ад — это повседневность, апокалипсис происходит прямо сейчас, но к нему так привыкли, что почти не замечают. Иногда приключения героя, пытающегося понять, кто он такой, напоминают о путешествии сознания в бардо: это как если бы Антуан Володин написал чёрную комедию.
К сожалению, студия MAPPA сильно порезала исходник, выбросив немало интересных сцен. Некоторые жестокие эпизоды цензурированы, графика оставляет желать лучшего, но посмотрим, что будет в следующем сезоне.
Мангу нарисовала художница, скрывающаяся под псевдонимом Кью Хаяшида, — фанатка бейсбола и тяжёлой музыки. Ходят слухи, что она была ассистенткой Цутому Нихэя, автора «Blame!», но это, похоже, такая же «правда», как пресловутое архитектурное образование Нихэя. «Я никогда не была ни у кого в подмастерьях, — говорит она. — Я заняла второе место на конкурсе манги, и редактор дал мне работу».

«Дорохедоро» — японский перифраз «Asche zu Asche» (прах к праху), только в альтернативном мире Хаяшиды грязь тянется к грязи: протагонист, готовый ради мечты пойти по головам, притягивает ещё более безумное порождение хаоса. Итак, герои делятся не на «хороших» и «плохих», а на обычных людей, магов и дьяволов; ад, который они населяют, вызывает в памяти и синто-буддистскую, и авраамистскую мифологию. Вообще ад в манге — отдельное пространство, но создаётся впечатление, что он повсюду.
Итак, после апокалипсиса мир был пересоздан главным дьяволом Кровокрасом, а потом произошёл апокалипсис менее глобальный. Уничтожив повстанческую армию, маги свободно проникают в город под названием Дыра и проводят над жителями издевательские эксперименты. То вирус запустят, то порежут кого-то на куски, но так, что разрубленный всё равно остаётся жив. Властям пришлось открыть специальную больницу для жертв магов, но больше ничего они сделать не могут. Лишь одно останавливает волшебников — ядовитый дождь (который они сами случайно создали с помощью магического дыма, производимого их телами).

Расхожая метафора «двух миров», то есть социальных классов, в манге буквализирована: из волшебного мира в Дыру и наоборот можно попасть только через магический портал. Во время таких визитов маг не обязан притворяться обычным человеком, но человеку лучше притворяться магом и носить маску. Эта деталь — отсылка не столько к атрибутике группы Slipknot, которую любит Хаяшида, сколько к синто-буддистским традициям: если актёры театра Но использовали маски для передачи эмоций, то монахи и шаманы — для борьбы с демонами (см., например, легенду, герой которой передал горному духу, прикинувшемуся монахом, синюю маску, и тот рассыпался в прах). Но для магов «Дорохедоро» маски, увеличивающие силу, изготавливают как раз демоны. Протагонист, нарушив законы ада, чтобы стать магом, маску тоже получает, но неснимаемую: вместо человеческой головы ему пришивают голову каймана.

С тех пор его так и зовут — Кайман, а своего прошлого он не помнит. Вместе с подругой Никайдо, сбежавшей в мир людей и скрывающей, что она магичка, он отлавливает магов и довольно специфическим образом пытается узнать, кто из них пересадил ему голову рептилии. (Парня, призрак которого маги видят у Каймана в глотке, убил сам Кайман и навлёк на себя проклятье.)
Постепенно выясняется, что раньше Каймана звали Ай Колман — юноша, который хотел стать магом благодаря операции, но потерпел неудачу. Его разум распался на две субличности — Айкавы и Кая, босса секты крестоглазых, который убивает магов и вживляет себе их «головных чертенят», чтобы стать сильнее. Крестоглазые не хотят смириться со своей «низшей» природой и принимают стимулятор — искусственный чёрный дым. Бунт крестоглазых пробуждает сущность, которую дьяволы назвали «Хол-кун» (от англ. Hole — дыра), и она начинает действовать через отрубленную голову босса крестоглазых, создав третью субличность Ая.
Сознание, обитающее в нескольких телах одновременно, — лейтмотив манги. Дьявол Хару использует два тела — модифицированное демоническое и копию того, которое было у неё в юности. Правда, при этом отдаёт себе полный отчёт в том, что делает. Большинство магов и дьяволов ограничивается одним воплощением, но готово на всё, чтобы перейти из одного класса в другой. Син, в прошлом — нищий маг-полукровка, порубил себе руки на куски, чтобы освободить дымовые каналы, и попросил доктора сшить заново. После операции он вступил в «семью» Эна уже как полноценный маг.

А вот Эна сложно назвать self made person, но, как многие благополучные буржуа, он очень хочет таковым казаться, поэтому сочиняет фантастическую биографию: его якобы похитили в младенчестве и заставили работать на заводе, но уже в двенадцать лет он освободился, научившись превращать врагов в грибы, и совершил ещё немало подвигов. Только соратники намекают, что всё было немного иначе. Грибная магия Эна вызывает ассоциации с галлюциногенами, но вообще этот персонаж — карикатура на наркофобных наркопотребителей. Есть люди, которые курят траву или едят грибы, но готовы убивать мефедронщиков, а Эн ненавидит потребителей чёрного дыма. Всё-таки они пытаются, изменив сознание, стать наравне с прирождёнными магами, а это табу — размывание кастовых границ.
Такое прощается лишь в исключительных случаях. Представьте, что некто подобрал изувеченную живодёрами кошку, сделал ей протезы и превратил её в дьявола, владеющего самой сильной магией — воскрешением. Кикураге, найденная Эном, напоминает Кайбё — кошку-некроманта из японских легенд.

В аду — капитализм, можно даже сказать, «свободный рынок», то есть никакой честной конкуренции. Так, магичка Асука рекламирует плохие пироги с помощью дьявольских чар, и посетители почти всё раскупают, но в последний момент она выдыхается и проигрывает. Мужчине, кстати. Не потому, что мужчины — лучшие повара, а потому, что в аду выживает женщина, занятая делом, а не только флиртом, отвлекающим от готовки. Впрочем, этот эпизод можно рассматривать и как гендерный перевёртыш.
Есть и другие реверсы: самую брутальную музыку записывает именно дьяволица — если здесь уместен феминитив (Хару в прошлом была женой врача, одного из ключевых персонажей манги). Дьяволы у Хаяшиды не двуполы, а скорее бесполы — это высшая форма свободы. Разговоры Хару и других дьяволов о творческой тусовке вполне характеризуют современный литературный или музыкальный процесс:
— Хару-тян, ты же ненавидишь Алису, да?
— Ещё бы! Как раз в свободное время собиралась убить её. В специальном журнале о дьявольской культуре «Адская ночь» она раскритиковала мой новый альбом!
Хаяшида по-своему обыгрывает жанровые штампы. Во многих сёнэнах и сейнэнах мелькает типаж «прелесть какая дурочка». Толку от неё никакого, зато кавай. В «Дорохедоро» эту роль играет Эбису, четырнадцатилетняя магичка из «семьи» Эна. Вместо няшных котоушек девочка носит маску в виде черепа, и назвать её поведение прелестным сложно. Эбису — не просто пародийный персонаж: постапокалиптический ад мешает ей быть собой. То ей сдирает кожу с лица Кайман, то её пытаются съесть зомби; внешность она восстанавливает, а рассудок не может. Ненадолго придя в себя, она оказывается вовсе не комической глупышкой. Родителям настоящая Эбису тоже не нужна: после переезда дочери в особняк Эна они приобрели доппельгангера, копирующего её внешность до мелочей. Закончилось это предсказуемо плохо — мы же в аду.

Троп «мудрый шота» (или сёта, мальчик с мышлением взрослого человека) олицетворяет доктор Касукабе, который в результате экспериментов превратился в подростка лет тринадцати, но сохранил и сделанные в зрелом возрасте татуировки, и цинизм. Это не Норман из «Обещанного Неверленда» или герой-идеалист из «Эха террора», а мутный тип, который держит дома гигантского разумного таракана, произносящего лишь одно слово: «Ужас!» (В оригинале: «Shocking!»)
Несмотря на абсурдность происходящего, сатира никуда не девается: всё же «Дорохедоро» — антиутопия. Коллективная воля простых людей, вышедшая из-под контроля не только демиурга, но и самих бунтарей, вызывает уважение власть имущих только в таком — гротескно-разрушительном — виде. Хол-кун, возникший из остатков прежней личности Каймана и соединившийся с коллективной волей, — своеобразный аналог Камунаоби-но ками (Бога Божественного Исправления из синтоистского пантеона). Но он в аду, поэтому превращается в свою противоположность и не только уничтожает магов, но и разваливает город.
Кровокрас пытается сделать Хол-куна своим союзником, чтобы вместе с ним построить новую вертикаль власти, но тот его игнорирует. Если вспомнить, что в этом мире главный дьявол и есть бог, расклад выглядит ещё интереснее: когда угнетённый освобождается, у него пропадает нужда в богоборчестве — он словно не замечает саму концепцию «бога», придуманную для того, чтобы держать его в рабстве. Кровокрас также исполняет роль гностического слепого демиурга, не видя истинную сущность Хол-куна и как бы не понимая, чем эта история закончится. Собственно, его сумасшествие от скуки и есть слепота. Позже иллюзия божественного всемогущества, казалось бы, разрушается окончательно: Кровокрас, проигравший спор о том, кто победит — деструктивная субличность Каймана, смешанная с коллективной волей, или разумная, — обречён переродиться обычным человеком и не возвращаться в облик дьявола на пять тысяч лет. Впрочем, не подстроил ли он сам эту ситуацию, устав от бесконечной свободы, которая оказалась не совсем свободой? Ведь в аду настоящей свободы нет.

После развоплощения Хол-куна жители Дыры создают его культ. Иконы и статуэтки отпугивают магов которые перестают посещать город. Какой урон Хол-кун нанёс городу, обыватели вспоминать не хотят: если деконструировать красивый миф, маги, того и гляди, вернутся. За религиозными обрядами нередко стоит не столько эскапизм, сколько тривиальный расчёт.
Кайман так и не возвращает своё лицо. Этот сюжетный поворот можно истолковывать по-разному. Человек, который устроил такое, пускай и не слишком осознанно, теряет лицо (репутацию) навсегда. А возможно, речь о том, что никаких «настоящих лиц», то есть настоящей внешней оболочки, у людей нет — важно только сознание. Если оно снова стало цельным, какая разница, что у тебя на плечах? Если же мы говорим о перерождении, которое у многих людей, поверхностно понимающих идею реинкарнации, связано с сохранением прежней личности — то его не будет. Оболочка личности рассыпается; в аду вы или нет, но вам придётся стать другим.
ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ В TELEGRAM!
Поддержать редакцию:
- UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
- Patreon
- USD: skrill.com, [email protected]
- BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
- ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
- DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
- LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS