Закончился первый сезон сериала «Ведьмак» по мотивам цикла фэнтезийных романов Анджея Сапковского, выпущенный компанией Netflix. Главную женскую роль сыграла актриса с характерной индийской внешностью Аня Чалотра, а среди актёров второго плана много людей африканского и азиатского происхождения. Реакция расово обеспокоенных обывателей была предсказуемой: «Опять цветные в нашей Европе. SJW продали Соросу мир, совесть и цивилизацию!» Напомним, что книги рассказывают о приключениях ведьмака Геральта, чародейки Йеннифэр и юной княжны Цири в условном восточноевропейском Средневековье. Это мир, где праславянские верования смешаны с христианскими, а бродячие сказочные сюжеты интерпретируются довольно своеобразно. 

Я не фанат Сапковского и предпочитаю ему Анджелу Картер, которая работала с фольклорными мотивами на более высоком уровне — как мифопоэтическом, так и стилистическом. Но трудно не заметить, что экранизация Алика Сахарова уступает оригиналу. Не из-за темнокожих статистов, однако. Постсоветских зрителей раздражают не только они, но и героини — мол, чересчур активные. А заодно актёры, играющие низушков. Казалось бы, после успеха «Игры Престолов» к людям с дварфизмом должны были немного привыкнуть, однако они продолжают бесить. Но эти исполнители, по крайней мере, белые, а вот «разгул мулатов» на экране ранит правых в самое сердце.

Левые нередко напоминают, что в средневековой Европе были наёмники-мавры. Можно предложить и другой аргумент. В последние годы учёным удалось реконструировать по ДНК облик двух жительниц древней Скандинавии — юной девушки и шаманки около сорока лет. Более ранние открытия также подтверждают, что в эпоху неолита Швецию и Финляндию населяли люди с коричневой кожей, каштановыми волосами и светлыми глазами. «Белая» северная Европа была не совсем белой. Взрослая женщина, судя по украшениям и оружию, похороненным вместе с ней, была не только жрицей, но и охотницей и обладала высоким статусом. Т. е. пресловутого неолитического патриархата, при котором все женщины подчинялись мужчинам, а те таскали их за волосы по пещере, с большой вероятностью не существовало.

Согласно исследованиям Риан Айслер, Марии Гимбутас, Джеймса Де Мео и других учёных, неолитическая Европа склонялась к биархату. Это подтверждают многочисленные фигурки женских божеств, найденные археологами. Представим, что радикального похолодания не произошло, эволюция протекала по немного другим законам, а биархат сменился не типично средневековым, но более мягким патриархатом. Возможно, на подобной территории белые и темнокожие люди соседствовали бы так же естественно, как в Ярославской и Тверской областях русоволосые сероглазые люди соседствуют с потомками татар и оседлых цыган, которые по документам, разумеется, русские, но сильно отличаются от плакатного образа славянина.

Классический биархат бы умер, но некоторые специфические элитарные институции — такие, как школа ведьм (т. е. жриц) у Сапковского, — сохранились бы. В реальной средневековой Европе к ведьмам причисляли не только еретичек, но и обычных женщин из непривилегированных слоёв — от лекарок до наркопотребительниц. Неудивительно, что преследование ведьм началось в 1324 году с процесса против служанки. Охота на ведьм обладала отчётливо классистским оттенком и была, помимо прочего, борьбой с попытками малоимущих обрести хоть какую-то независимость от диктата католической церкви, ставшей к тому времени инструментом патриархальной фратрии. Ведьмы наказывались по двум принципам — как бедные и как женщины.

В новой экранизации «Ведьмака» подробно показана юность Йеннифэр, ставшей из девушки-изгоя знаменитой чародейкой. Некоторые мужчины возмутились: «Зачем несколько серий подряд представлять героиню настолько страшной?» В книге Йеннифэр предстаёт и перед Геральтом, и перед читателями вечно молодой обаятельной женщиной, и лишь потом выясняется, что она родилась с искривлением позвоночника. Между тем, сценарный ход неплох: полезно помнить, что за красотой или влиятельностью многих женщин стоят грязь и унижения.

Внешность взрослой Йеннифэр у Сапковского иллюзорна: чародейка использует морок для повышения привлекательности. Это своего рода метафора социальных привилегий: богатый или обладающий значительным социальным капиталом человек с неконвенциональной внешностью приобретает «морок привилегий». К примеру, представитель самой привилегированной группы — богатый цисгетеронормативный мужчина — может выглядеть как угодно, требования к его внешности минимальны, и абсолютному большинству даже в голову не придёт предъявить ему претензии за несоответствие канону юношеской андрогинной красоты. Его недостатки не считываются как таковые, они неуловимы, почти невидимы для человека, смотрящего сквозь линзу привилегий. Но если такой мужчина получает привилегии по факту рождения, то женщине из небогатой семьи придётся мучительно добиваться права встать хотя бы на ступень выше.

В сериале Йеннифэр не создаёт морок, но перекраивает тело под руководством мага-художника. Кроме того, карьера «профессиональной ведьмы» в мире Сапковского не сочетается с материнством, и Йеннифэр, пытаясь обрести и то, и другое, терпит неудачу. Эпизод, в котором Йеннифэр по приказу наставницы должна столкнуть в воду бывших соучениц, превращённых в угрей, тоже иллюстративна: женская мизогиния — один из краеугольных камней патриархата, и чтобы преуспеть, приходится топить других женщин, своих же подруг.

Вслед за автором сценаристы поднимают и проблему расизма. Особенно наглядно она раскрывается на примере эльфов, которые по канону красивее людей, дольше живут и презирают человечество. «Вы оскверняете всё, к чему прикасаетесь», — заявляет эльфийка пленным Геральту и его надоедливому спутнику Лютику. Интересно, что в сериале эльфы не выглядят на фоне людей неземными возвышенными существами — их отличает только форма ушей. Ни ростом, ни изяществом, ни интеллектом они не превосходят «более низшую» расу. Это тоже удачный ход. Переодень Гитлера, Геббельса или какого-нибудь современного сторонника белого превосходства из фашистской формы или модных шмоток в обычные, и этих людей невозможно будет отличить от их собственных «расовых» врагов. На предложение Геральта: «Докажите людям, что вы выше того, чего они в вас боятся», — эльфы отвечают агрессией, но позже риторика ведьмака всё-таки действует на них, и они отпускают пленных.

Люди тоже заражены множеством предрассудков. Обилие цветных актёров в фильме словно подчёркивает: если убрать или снизить дискриминацию по одному признаку, другие дискриминации не исчезнут. Перестав преследовать за цвет кожи, попытаются убить за форму ушей или за то, что ты вроде бы человек, а вроде бы не совсем. Таковы ведьмаки, чей организм ещё в детстве изменился под воздействием магии. Для большинства людей Геральт — опасный мутант, а за девушками, отмеченными «мутацией Лилит», охотится правительство, будто царь Ирод — за потомками царя Давида. Ведьмаки спасают людей от чудовищ, но сами не перестают быть чудовищами в их глазах.

Мотив нелюдя, убивающего других нелюдей ради защиты человечества, широко представлен в так называемом формульном искусстве (в аниме эту тему раскрывают «D: Жажда крови», «Клеймор», «Кровь +» и десятки менее известных тайтлов), но не все фильмы показывают разобщённость миноритариев, которые могли бы объединиться против презирающего их человечества, но не способны это сделать по множеству причин. В первой серии Геральт вынужден убить такую же «мутантку», Ренфри, с которой его многое объединяет, но остаться вместе они не могут — в том числе, из-за крайней недоверчивости и озлобленности женщины. Эти качества она приобрела благодаря людской злобе, и круг замкнулся. Атомизированность угнетённых помогает поддерживать status quo.

Другая история — это привилегированные персонажи. Один из ключевых мотивов фильма — осознание собственных привилегий. Во время войны Цири неузнанной проникает в палатку воинов своего княжества и слышит, как женщина говорит сыну: «Из-за амбиций этой стервы королевы, — т. е. бабушки Цири, — погибло много народа». Цири ничего не отвечает, чтобы не выдать себя, но на её лице на секунду отражается растерянность: она поняла, что благополучие её семьи строилось буквально на костях. Сказать правду девочка не может: фактически она попадает из привилегированной позиции на позицию своих бывших подданных, вынужденных постоянно лгать тем, от кого зависят. Та самая женщина добра к ней, приносит ей еду и новую одежду. Таким образом, княжну спасают люди, которые заслуженно презирают её родню и которых Цири при другом раскладе приказала бы бросить в тюрьму за оскорбление властей.

Но если идею противостояния ксенофобии создателям фильма донести удалось, то остальное вышло гораздо хуже. Шоураннер и одна из сценаристок «Ведьмака» Лорен Шмидт Хиссрич в интервью говорит, что романы Сапковского были для неё лишь канвой для вышивания собственного узора, а молодая актриса Фрейя Аллан — что до кастинга не была знакома с оригиналом и захотела сыграть Цири c нуля. Сколько бы она ни заявляла, что видит Цири сильным, жёстким и постоянно меняющимся персонажем, создать яркую запоминающуюся героиню у неё не получилось — впрочем, нет: поразительным несоответствием образу романной Цири она как раз-таки может запомниться, и дело не в том, что в начале саги княжне около десяти лет, в сериале — двенадцать, а самой Фрейе — восемнадцать.

Забавно, что при всей демонстративной феминистичности фильма и фиксации повествования на женской истории режиссёры так и не смогли подобрать на роль княжны девчонку-сорванца. В польской версии (2002) Цири играет одиннадцатилетняя ангелоподобная Марта Битнер. То есть почти двадцать лет режиссёры из разных стран не могут найти томбоя, каких в любой столичной школе полно. Словно в их головах засел стереотип: маленькая девочка должна быть нежным перепуганным созданием, и всё тут.       

Генри Кэвиллу больше подошла бы роль Конана-варвара, чем измождённого шамана, Лютик намного поверхностнее, чем его книжный прототип, а Каланте в исполнении Джоди Мэй напоминает хозяйку трактира, а не аристократку. Юмор Сапковского передан довольно слабо, а единой картины мира не получилось — она сшита из лоскутов, не подходящих друг другу по цветовой гамме. Здесь нужно было или доводить издевательскую эклектику до логического предела (поэтому песни барда, написанные словно рок-н-ролльщиком семидесятых, не раздражают, а неплохо вписываются в абсурд происходящего), или детально следовать канону. Экранизация Марека Бродского по сценарию Михала Щербица с Михалом Жебровским в главной роли тоже не воспроизводит истории Сапковского до мелочей, да и спецэффекты там слишком дешёвые, но режиссёру удалось передать атмосферу. Здесь же атмосфера — хотелось сказать: «Убита», — но было бы что убивать, её в фильме изначально не было. Зато есть идея. Лучше, чем ничего.

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ В TELEGRAM!

Поддержать редакцию:

• UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• Patreon
• USD: skrill.com, [email protected]
• BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS