Майдан. Фото: Всеволод Андриевский

Произошедшие в 2013-2014 гг. события на Майдане и в стране в целом отобразили несколько явлений: живучесть архетипов и традиций из прошлого, особенности «футурошока» украинцев, необходимость во «фронтире» для общества, нацеленного на развитие, необходимость в культуре волонтёрства и самопожертвования. Рассмотрим их последовательно.

Тезис 1. Майдан и война как волны «футурошока»

Я употребляю понятие, введённое американским социологом Элвином Тоффлером в 1969 году в одноимённой книге «Шок будущего». Он отмечает, что в ту эпоху послевоенное поколение «бебибумеров» ощутило, что изменения происходят слишком быстро, что постиндустриальная цивилизация наращивает темп и многих оставляет за её бортом, а кого-то – в растерянности; что теперь предстоит всю жизнь учиться, чтобы догнать несущееся на всех парах общество; что одни профессии уходят в небытие, а другие появляются; что нуклеарная семья может исчезнуть вместе с «бумажным офисом», а на смену ей придёт нечто новое или вакуум на месте «традиционных ценностей».

Украина, даром что на обочине этих процессов, но тоже попала в этот вихрь, закрутившийся по всему миру в ХХ веке. Наша глобализация, наш постиндустриализм, наша эпоха перемен проходит по-своему.

Двадцать два года, данные жителям Украины со времени распада Совка и до первого столкновения на Майдане, были форой, подаренной всем нам, чтобы остановиться и подумать. Где-то вокруг в мире происходили войны и значительные социальные катаклизмы – далеко от нас. У нас разваливалась экономика, растаскивались капиталы. У нас грабили и убивали, а мафиози нового, некагебешного типа приходили к власти. Но боевых действий и всевластия одной партии не было. И 90-е, и 2000-е стали временем шансов, частично реализованных. Плюрализм идеологий – от нацизма до экзотики типа анастасиевства и анархизма. Появление Интернета и Веб 2.0 сделали возможным Майдан в том виде, в каком он был. Это возможность выбирать из предложенных идей, возможность относиться осознанно к своей жизни, а не подчиняться приказам и плыть по течению. Для кого-то бизнес стал таким осознанным отношением, для других – семейная жизнь. Каждый и каждая двадцать два года выбирали своё или умирали, отброшенные на обочину общества безжалостным капиталистическим отбором и своими личными особенностями.

И вот с 2013 года фоновое звучание всемирных катастроф в нашей тихой заводи будто кто-то включил на полную громкость. Всё теперь в Украине не «понарошку», не игрушечное. Сначала не игрушечные уличные бои с выбитыми глазами и оторванными руками. Потом не игрушечная оккупация Крыма Россией. Потом не игрушечная, но необъявленная и ограниченная война с Россией на Донбассе. У нас на примерах воссоздали ход мировой истории, в котором отправляют на плаху, пытают, бомбят.  

Оказалось, что и информационная война – вещь не столь далёкая от реальности, как могло всем нам казаться до 2013 года. Идеологии тоже оказались вполне серьёзными явлениями, влияющими на ход событий. И нацизм, и коммунизм тоталитарного типа живы внутри нас – если вы оглянетесь, вы увидите их ростки в людях вокруг.

Тезис 2. Майдан как средство инициации и передачи традиции

На Майдане не было единого сговора революционеров, пытавшихся повалить государственную власть, особенно в начале насильственных событий 1 декабря 2013 года. Было много факторов и сил, действовавших в одном пространстве. Всех их мог наблюдать задолго до Майдана любой человек, внимательно изучающий социальные движения Украины.

И, конечно же, многое в судьбе страны решили не революционеры, поджигающие баррикады и убивающие «Беркут» и активистов «Антимайдана», а политики и контролирующие их капиталисты в тиши кабинетов. Налицо та ситуация, когда массовые социальные движения и горстка людей, сконцентрировавших в руках все ресурсы, подталкивали друг друга к решениям.

Майдан 2013-2014 годов стал поприщем для самореализации личностей, мыслящих в категориях «борні» (наиболее дословный перевод на русский – архаичное «брань» или же «героическая борьба»), «самоствердження нації» и прочими мифами. Пока ты живёшь в этом мифологическом пространстве, ты веришь, что есть украинская традиция, протяжённая сквозь века и которой ты обязан(а), есть украинская нация и есть её извечный враг – москали. От одного известного писателя я услышал модифицированный вариант этого мифа – о том, что именно киевляне спасли Майдан, так как у Киева в «генах» никому не покоряться. Потому бойцы «Беркута» и были удивлены тому факту, что они никак не могли победить майдановцев.

И личности – носители мифосознания впервые в Украине после Второй мировой войны стали оказывать ощутимое воздействие на массы «неопределившихся», диктовать повестку.

Важно отметить, что 18-20 февраля 2014 решающими стали не только отвага защитников Майдана и грубая сила обеих сторон, но и переговоры власть предержащих, о которых широким массам известно меньше, чем об отваге и «борні» уличных бойцов. И когда узнаёшь о переделе имущества и экономической подоплёке любой революции, националистические идеологии и их источники – мифы – становятся шаткими и неубедительными.

Во время Майдана сложился парадоксальный образ революционера – человека в балаклаве, в чёрной одежде, будто с картинки о восстании в Сиэттле 1999 года, но не с леворадикальным, а националистическим подтекстом. Этот человек проходит инициацию по-современному: вместо стрельбы из лука и метания камней из пращи он бросает коктейли Молотова, а напротив него не враги в шкурах или кольчугах, а абсолютное обезличенное зло в форме «Беркута» (а теперь уже «Новороссии» и РФ). Но, производя эти действия, он проходит всё ту же мужскую инициацию, продолжает те же традиции, что и его воображаемые предки столетия назад.

В традиционалистском понимании мужчина – воин, который выходит из дома на войну, на охоту или на битву за урожай. Словом, совершает активные действия вне дома. Женщина управляет домом и далеко не всегда, а скорее в качестве исключения выходит на какую-либо битву. Что не отменяет того, что, как считают некоторые язычники, славянские женщины принимали участие в битвах во времена полумифического князя Святослава. Потому сейчас женщины-патриотки берут в руки АК и в рамках традиционалистского мировоззрения это вполне допустимо.

Война, начавшаяся в 2014 году на востоке Украины, идеально укладывается в дуальное понимание мира: «свои» – «чужие», «чёрное» – «белое». «Наши» героические войска, отстаивающие рубежи Родины, и «их» варварские орды. «Русский мир» против «украинского мира». Мифологическое мышление, возведённое в жизненный принцип.

Пока ты находишься внутри этого пространства, с какой бы то ни было стороны, трудно мыслить рационально. Враг налицо, точки приложения сил определены. И в рамках этого мышления абсолютно логично, что в 2014 г. люди стали помогать армии, не умеющей воевать и с остатками разворованной техники, что люди бескорыстно собирали для армии еду, одежду и оружие, что люди шли добровольцами на фронт, гибли или калечились там.

В рамках дуального разделения мира это совершенно оправданные и логичные поступки.

Тезис 3. Появление фронтира

Украинское общество требовало фронтира. Это может быть линия на карте, точка приложения сил (как это, собственно, и было в США на Диком западе), это может быть космическое пространство или океан. Но обязательно это место вне «повседневности», где мужчины и женщины проходят инициацию и общими усилиями, жертвуя здоровьем и жизнями, двигают общество вперёд. К примеру, для Советского союза фронтиром был весь мир, а в перспективе – космос.

Украинское общество без фронтира начало загнивать и скоро стало бы частью другого, более агрессивного российского общества.

Сначала Майдан стал фронтиром, местом для мужской инициации. Потом – целый Донбасс.

По сути для коллективных «мы» (украинцев) с 2014 года снова есть что завоёвывать, появилась точка приложения усилий. Это тема на долгие будущие десятилетия. «Отвоюем свои земли» – лозунг беспроигрышный и универсальный. Роль военной идеологии была правильно подмечена ещё Оруэллом в романе «1984» – какие бы ни были внутренние проблемы государства, они всегда изображаются властью как второстепенные на фоне войны с захватчиками и необходимости вернуть свои территории.

Короче, если бы войны не было, её нужно было бы начать. По многим причинам – создание сакрального места для инициации, точки приложения усилий, утверждение мифопространства в сознании масс, создание Своего Мифа.

Тезис 4. Утверждение конфликтного инфопространства

Идёт процесс взросления человечества и украинского общества в частности. Жителям Украины и России не удалось перепрыгнуть через явления Модерна – патриотизм, национализм и подстрекаемую ими рознь, войну – части нынешнего этапа исторического процесса. Более того, многие люди никогда и не откажутся от этих мифов и заблуждений.

Остаётся выбирать, на чью сторону в драке становиться, потому что, как и в человеческих отношениях, долго ситуация «я не выбираю ни одну сторону» или «я жду определённости» не продлится. Определённости не будет никогда.

Мы, обе стороны конфликта, теперь живём по Стругацким: с нашей стороны – настоящая Страна неизвестных отцов, воюющая с варварами, набегающими с Островной империи. А Украина для жителей России, тоже превратившейся в Страну отцов – это Хонти и Пандея, о которых толком ничего не известно, но все знают, что они строят коварные козни.

«Человек мыслящий превращался в человека верующего, причём верующего исступлённо, фанатически, вопреки бьющей в глаза реальности. Человеку, находящемуся в поле излучения, можно было самыми элементарными средствами внушить все, что угодно, и он принимал внушаемое как светлую и единственную истину и готов был жить для неё, страдать за неё, умирать за неё.

А поле было всегда. Незаметное, вездесущее, всепроникающее. Его непрерывно излучала гигантская сеть башен, опутывающая страну. Гигантским пылесосом оно вытягивало из десятков миллионов душ всякое сомнение по поводу того, что кричали газеты, брошюры, радио, телевидение, что твердили учителя в школах и офицеры в казармах, что сверкало неоном поперёк улиц, что провозглашалось с амвонов церквей.

Неизвестные Отцы направляли волю и энергию миллионных масс, куда им заблагорассудится. Они могли заставить и заставляли массы обожать себя; могли возбуждать и возбуждали неутолимую ненависть к врагам внешним и внутренним; они могли бы при желании направить миллионы под пушки и пулемёты, и миллионы пошли бы умирать с восторгом; они могли бы заставить миллионы убивать друг друга во имя чего угодно; они могли бы, возникни у них такой каприз, вызвать массовую эпидемию самоубийств… Они могли всё».

[Аркадий и Борис Стругацкие, «Обитаемый остров»]

Тезис 5. Воплощение в жизнь мифосознания в Украине и РФ

Двадцать три года независимости Украины – уникальное время для этого государственного образования, ничтожное с точки зрения многовековой истории, но, на самом деле, равняющееся периоду взросления человека. Оно дало возможность двум поколениям осознать себя принадлежащими к идентичности «украинцы», вдохнуть материальное начало в идею, которая была слишком зыбкой и удерживалась только в разумах отдельных фанатиков на протяжении всей новосозданной независимости. Проще говоря, впервые государственность Украины, принадлежность к сообществу «украинцы» со всеми его мифами и атрибутами многие люди стали воспринимать всерьёз, а с 2014 года – ещё и массово отдавать жизни за эту государственность, чего не было, наверное, со Второй мировой войны.

Произошло это «взросление нации» на двести лет позже, чем Великая французская революция и прочие потрясения современного мира. Коллективные «мы» в Украине и близко не догнали гонку наций к самоопределению, которая кое-где в Европе уже и закончилась.

Независимость, полученная в результате кулуарных договорённостей политиков и упавшая на украинцев случайно, с 2014-го стала внезапно ощутимой, реалистичной. Она уже обрастает своими мифами. Этих мифов существенно не хватало до событий Оранжевой революции и особенно до Майдана. Тогда всё было легкомысленно, благостно, в шутку, не всерьёз. Государственность была зыбкой и не была обагрена кровью сакральных жертв. Между тем мифосознанию всегда нужен пантеон, обряды, в том числе инициации, лик святых.

Ну не обожествлять же участников «Украина без Кучмы» 2001 года, кидавшихся в «Беркут» ограждениями и кусками бетона? Или участников драки на похоронах патриарха Владимира в 1995 году? Или «героев Чеченской войны», первой и второй, «героев Приднестровья»?

90-е и начало 2000-х были крайне унылым временем с точки зрения сакрализации. Лишь Оранжевая революция стала первым робким ростком на пути к пантеону. Наконец-то напротив протестующих стояли Внутренние войска, люди с оружием, придавая манифестантам чувство собственной значимости, и ружьё, висящее на стене, вот-вот, да и выстрелило бы, создав первого героя. Сакральную Жертву.

С первого раза, в 2004 году, так не случилось. Верующим в национальную идею пришлось подождать ещё девять лет, чтобы кровь героев на сей раз полилась щедро и алтарь святых всё-таки удалось создать.

Что касается жителей РФ, то российские националисты те же двадцать три года ждали своего «момента славы». Как-то не героично выглядели кампании против Республики Ичкерия и независимой Грузии, КГБ-стским душком отдавали взрывы в Волгодонске и убийство заложников «Норд-Оста». Не очень героично выглядели и события в центре метрополии: погромы кавказцев, Манежная площадь, уличная война наци-скинхедов против «инородцев».

Буданов, известный солдафон-насильник времён Второй Чеченской, только в глазах отмороженных неонацистов претендовал на лик святого. Да и все войска «контртеррористической операции» ну никак не тянули даже на «героев» добровольческого движения, отстаивавших «веру, царя и отечество». Всего лишь перепуганные юнцы и офицеры, которых засылали на смерть. Если провести аналогию, то чеченские «операции» – это не героизм, а «белые пятна» российского коллективного бессознательного, которые россияне стремятся вытеснить и забыть.

Фанатики «русского мира» всех оттенков ждали настоящей войны и настоящей крови, и на украинской войне они её получили.

Впрочем, у российского государства опыт материализации безумных чаяний отдельных энтузиастов исчисляется несколькими сотнями лет, смотря что брать за точку отсчёта. Можно с уверенностью такими точками в истории назначить реформы и войны Петра I и разгон Екатериной II Запорожской Сечи. В российской истории не было прерывистости, это государственное образование из поколения в поколение шло уверенно к «победе», к материализации идеи «Москва – Третий Рим», а семьдесят лет – к идее коммунизма, как бы её не понимали отдельные функционеры этой умозрительной машины.

Двадцать три года и три сотни лет несопоставимы по масштабам. Но даже украинский эксперимент, незначительный во временном масштабе, показал, что достаточно двух десятилетий, чтобы национальные мифы стали жить материальной жизнью. Благо в Украине для них есть почва – отдельный от русского язык, взлелеянный литераторами ХIX-ХХI веков, история запорожских казаков и революционных событий 1917-1920 гг., деятели культуры, тысячи погибших за идею репрессированных, диссидентов и бойцов освободительных армий. Национальную идею строили не на пустом месте. Чувство причастности к людям, жившим много веков или лет назад, теперь вполне может появиться у обычного жителя Украины. Причастности настолько интенсивной, что он готов отдать жизнь за продолжение этой традиции.

Тезис 6. Реакция жителей России и роль российской пропаганды

В России, как показала реакция на Майдан, убеждённость «среднего обывателя» в своей правоте точно такая же, как в Украине, только с точностью до наоборот. Это иллюзия «русского мира» и «гордости за Отечество», позволяющая держать в узде «широкие массы». Как ни прискорбно, 90-е не уничтожили советские мифы и пропагандистские клише, а также институции, которые порождали эти мифы, а лишь подстегнули их к развитию на новом витке, как ответ массовой криминализации и произволу. И в этом Россия пошла несколько иным путём, чем отделившаяся Украина. Для российских интеллектуалов возрождён советский миф о борьбе с «загнивающим Западом», только слегка модифицированный в начале 2000-х под брендом «антиглобализма». Да, ФСБ восприняло это модное слово от университетских профессоров.

Я помню слова парня из российской глубинки, прошедшего в 2005-2006 году Чечню (официально война на тот момент уже закончилась) и глубоко убеждённого, что он воевал там, защищая Родину. Он защищал «Родину», обратите внимание, на завоёванной русскими колонизаторами территории, сражаясь с людьми, которые не желали колонизации и не желали завоевать даже его малую «Родину» – какой-то российский городок. Общаясь с парнишей-снайпером на эко-школе в Украине, я заметил, как эффективно ему промыли мозги пропагандисты. Тогда я отнёсся к этому явлению легкомысленно. Но в отношениях народов, увы, легкомыслие пагубно.

Солдат, будто «Парень из преисподней» Стругацких, был похож на вернувшегося из ада. Он действовал подобно машине: на новом месте прежде всего окопался и сделал себе снайперскую точку, зачитывал всем отрывки из военного дневника, по ночам читал уголовный рэп авторства групп своего родного города. А среди потока негатива, который он выдавал, были интересные вещи: как отряд чеченцев попал в окружение российских войск, и вот-вот должна была прозвучать команда на уничтожение. Чеченцы уже становились на колени и молились в последний раз Аллаху. Но команды не поступило, и боевики получили возможность отступить. Тем самым получив возможность продолжать войну, которая, оказывается, была выгодна России.

Парень рассказывал и о царящей в армии чудовищной дедовщине в сочетании с патриотическим воспитанием бывших гопников и обывателей из российской глубинки. Бывшего солдата очень интересовал вопрос: «Будешь ли ты защищать родину и способен ли ты убить живое существо?»

Показательно, что солдатик с удовольствием разучивал украинские песни о казаках. В жизни он мечтал «обустроиться», заняться семьёй и жить мирно. Собственно, в Украину его занесло в поисках жены. Тогда ещё российская пропаганда не дала ему никаких указаний насчёт отношения к Украине. Он уехал и сейчас живёт где-то там, по ту сторону баррикад.

А сколько таких личностей, прошедших идеологическую ломку и смотрящих ТВ, на всю эту страну? Представьте себе: целая страна, населённая людьми с психологической травмой.

Тезис 7. Появление культуры волонтёрства и самопожертвования

Что противопоставить негативным чертам национального мифосознания и негативам информационной войны? С украинской стороны позитивы есть. Волонтёрство – стихийная реакция людей на реалии Майдана и войны. Неожиданный альтруизм, полностью противоположный апатии домайдановских времён.

Робкие ростки «капитализма с человеческим лицом», капитализма краудфандинга и стартапов, местного самоуправления и демократии. В том числе электронной. И да, прозрачная тендерная документация, кадастр на блокчейне и налоговые декларации чиновников – это и есть Европа. Этот строй живуч. Для откровенного нацизма, надвигающегося на Украину, «демократический капитализм» стал бы неплохой альтернативой. И он принёс бы в Украину ценности, столь модные на Западе – феминизм во всех его оттенках, толерантность к секс-меньшинам, плюрализм мнений, словом, все то, что так ненавистно доморощенным нацистам.

Это здравый смысл и космополитизм людей, увидевших благодаря годам «Веймарской украинской республики» большой мир и насладившихся его плодами. Те самые мелкие предприниматели, айтишники и прочий условный «средний класс», которому хватает денег на расширение своего взгляда на мир. Связанные с тремя вышеперечисленными явлениями политики, относительно молодые и ещё не вполне циничные – ориентированные на капитализм, но не отравленные «социал-национализмом» и прочими антидемократическими идеологиями.

Это общность совершенно разных людей различных взглядов, менее организованная, чем секты националистов всех мастей. В неё неплохо бы вписались и левые… Если бы они существовали в Украине.

Отмечу, что сама по себе культура волонтёрства и самопожертвования, взаимопомощи – это прекрасные черты, появившиеся в Украине массово вместе с Майданом 2013-2014 годов. Теперь для жителей Украины нормально бескорыстно помогать, отдавать предпоследнюю копейку на нужды армии, когда на восточном фронте катастрофа и отступать некуда. Приятно, что многие люди, чья хата была скраю, преобразились. Попутно и вся остальная волонтёрская деятельность наподобие помощи детям-сиротам, инвалидам или бездомным животным стала легитимизованной, а не уделом чудаков-маргиналов.

Майдан стал полигоном для реализации как классических устремлений людей к мифосознанию, привычному и понятному объяснению всех вещей, так и стремления к прогрессу. Он заставил историю Украины двигаться быстрее и жёстче. Попробуем же найти своё место в этом стремительном движении.

---

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ В TELEGRAM!

Поддержать редакцию:

• UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• USD: skrill.com, [email protected]
• BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS