Мы публикуем текст, присланный нам анонимной активисткой группы Война. Её настоящее имя держится в секрете. В то же время, у редакции нет повода сомневаться в её рассказе. О том, что Лёня с группой соратников готовят новую радикальную акцию, которая очистит светлое имя Войны, нас оповестили еще несколько месяцев назад. Разумеется, нам не были известны детали, активисты достаточно серьезно подходили к вопросу конспирации. Этот текст – попытка восстановить последнее незавершенное произведение мастера по черновикам.


30 сентября на кладбище в Новой Москве похоронили активиста арт-группы Война Леонида Николаева. Ужасна не только его скоропостижная смерть, но и то, что он не успел завершить свою последнюю акцию, не дожив для этого буквально нескольких месяцев. Вещь, над которой он работал, превосходила размахом и радикальностью все культовые политические перформансы последних лет.

О том, что Николаев в последние полгода жизни готовил в Москве новые акции арт-группы Война, знал чрезвычайно узкий круг его соратников. Из открытых источников можно сделать лишь тот вывод, что он проживал в Подмосковье и занимался опилкой деревьев. Поскольку его последняя акция все равно никогда не будет завершена, мы считаем правильным по отношению к памяти нашего товарища хотя бы рассказать о планах, которые он реализовать не успел.

Несколько месяцев назад Лёня обнаружил на окраине Москвы машину одного из сотрудников Следственного Комитета. Ее владелец явно занимал в ментовской иерархии не последнее место – на крыше машины возвышалась комически грандиозная мигалка, в полтора, а то и два раза больше обычной, что сразу вызвало Лёнино любопытство. Тачку чувак парковал почти каждый день после работы на одном месте, располагалось оно аккурат между двумя типовыми высотками спальных районов Москвы этажей на 25.

На крыши этих многоэтажек устанавливались две профессиональных строительных лебедки, весом по 50 килограмм каждая, способные тащить средний автомобиль. Затем с крыши сбрасывались ночью цепи от лебедок и цеплялись крюками за бампер машины. Под ее днище устанавливался капсюль с самодельным зажигательным устройством на таймере.

Двое активистов на крышах синхронно включали лебедки и съебывались. Одним из них был Лёня Ёбнутый: с открытым лицом, разумеется. Так он возвращался в протест. Тачка торжественно и неспешно начинала взмывать в небеса. В этот момент срабатывал таймер, искра воспламеняла напалм, задница тачки загоралась. Этаже условно на 14 в этот момент распахивалось окно, из него вывешивался баннер с девизом акции «Следоптиконы повержены!». На уровне 12 этажа тачка замирала и продолжала висеть, пылая и покачиваясь, посередине между двумя высотками.

В предрассветном московском небе произведение радикального искусства видно было бы на весь район. Продолжительность его жизни определялась тем, сколько потребуется вандалам из МЧС на то, чтобы уничтожить творение (мы понятия не имеем, как они стали бы этим заниматься). В целом, мы не думали, что дело дойдет до взрыва бензобака, хотя дело зависело исключительно от оперативности пожарных служб.

Какие мысли навеяла бы на вас горящая в небе ментовская машина, будь вы жителем спального района Москвы? Ну, во-первых, это был бескомпромиссный плевок в адрес российских правоохранительных органов, оскорбляющий акт бесстрашия и презрения. Москва погрязла в апатии, безнадеге, трусости, люди давно утратили надежду на перспективы политического протеста, и последние белоленточные митинги походят сильнее на траурные церемонии. Возвращение группы Война вселяло надежду, ведь важно знать, что хоть кто-то в этой стране не скурвился, не зассал, не продался.

Во-вторых, появление столь страшного знамения в небе вполне может указывать и на то, что небесный Нургалиев все тебе разрешил. Иди и попробуй проделать похожий фокус с первой попавшейся тачкой со спецсигналом.

Лёне очень нравился руфер Мустанг, хотя он, разумеется, не разделял его ультраправых взглядов. Нравился жест с получением гонорара у LifeNews и отправкой его на нужды АТО. Брать у режима деньги на борьбу против него – это высокий шик. Акцию с покраской звезды на Котельнической набережной он считал лучшим из сделанного в протестном искусстве за 2014 год. У Ёбнутого возник интерес посмотреть, сможет ли он лучше, попробовать перекрыть Мустанга. Я думаю, что далеко не только руфер Мустанг, а большинство культовых перформансов последних лет оказались бы перекрыты, если бы Следоптиконов смогли реализовать.

При этом никто из потенциальных действующих лиц описанных выше событий не являлся камикадзе и не собирался пополнять ряды российских политических заключенных. Еще прошедшей зимой, когда только начиналась деятельность группы, Ёбнутый особо подчеркивал, что новых политзеков у группы Война не должно больше появляться никогда, людей с качествами потенциальных политзеков следовало отсеивать заранее.
При всей эпичности действия человеческого участия в нем требовалось на три минуты. Нажимаешь на кнопку, и лебедка делает за тебя работу активиста. Леня вообще возлагал огромные надежды на механизацию нашего труда: ему нравилось представлять активиста, который управляет армией дронов, переворачивающих улицы вверх дном, а сам при этом находится в безопасном и теплом месте.

Покинув подъезд, активист без следа растворялся в раннем московском утре. Сотни девушек и молодых людей успели хоть как-то поучаствовать в действиях Войны, кто угодно мог объявлять персональную войну следоптиконам. Могли быть и вы на этом месте.
Самое хуевое, что могло случиться с участником – это нападение жильцов подъезда, выползших из квартир заценить, что за геенна огненная у них под окном разверзлась, попытка задержать до прихода ментов. По понятным причинам допускать задержания было нельзя. В целом мы расценивали вероятность таких событий как крайне низкую – на улице была бы глубокая ночь, а при появлении террориста российский обыватель скорее спрячется обратно в свою нору, чем попробует его самостоятельно задержать.

К сожалению, при реализации акции возникли технические трудности. Уже летом были подготовлены к вторжению подъезды обоих домов (срезаны замки дверей на чердак, сломаны домофоны), и активисты рассчитывали, что до пуска лебедок пара месяцев остается от силы. Леня купил лебедки, провел полевые испытания механизма, выяснилось, что в их работе имеется существенный изьян, который препятствует победе над следоптиконами. Требовалось время на то, чтобы модернизировать механизмы вручную.

Последний раз мы виделись с ним в июле. Позже он писал, что безвылазно сидит у себя в Подмосковье, много работает и так заебывается, что не испытывает желания ездить в столицу. Он занимается улучшением лебедок, но прогресс идет крайне медленно. Потом пришли эти страшные новости.

Были у нас и другие проекты, о которых вы сможете в свое время узнать.
Я возобновила свое знакомство с Николаевым в январе этого года. Мы поняли, что наши позиции по внешней политике РФ идентичны (нет аннексии Крыма, нет войне на Донбассе), оба мы чувствуем подступающий фашистский пиздец России и хотели бы заниматься политическим активизмом в такой обстановке. У Лёни были моря идей, как всегда, но не находилось людей на примете, с которыми он их смог бы реализовать.

Попутно ему очень хотелось вернуть доброе имя группе Война, заметно подпорченное заявлениями ее наиболее известных участников. По-человечески он хорошо относился и к Воротникову, и к Верзилову. При этом его абсолютно ужасали заявления Олега в поддержку аннексии Крыма, а Pussy Riot он полагал бессмысленным коммерческим проектом, ценность которого в последнее время поддерживается исключительно спонсируемой ими Медиазоной. Для него было важно заявить, что история группы Война не ограничивается этими людьми, были другие участники, позиции которых отличались от взглядов Вора и Петра. Акцию с горящей машиной он воспринимал как символическое очищение, через которое проходила история группы.

Зимой 2015 года в ресторанном дворике одного из торговых центров Москвы состоялся реюнион группы Война. Лёня, смеясь, говорил, что мы прямо как мушкетеры двадцать лет спустя. Верил, что и тридцать лет спустя тоже когда-нибудь будет.

Никаких объективных причин, по которым Николаев обязан был оставаться в Москве и заниматься опилкой деревьев, в реальности не существовало. Никаким «идейным сторонником пролетарского труда» он не являлся, вообще левым не был, и умудрился остаться либералом, несмотря на годы ёбнутой жизни среди анархистов и нацболов. Черные работы, на которые устраиваются люди из-за проблем с документами после освобождения из тюрьмы, – такая вещь, которая вообще мало кому может понравиться. Леню просто страшно перло от того, что он спрятался на самом виду у врага. Кроме того, он работал. Занимался настоящей своей работой – революционным политическим активизмом, с каждым годом становившимся все жестче.

Живя в Москве, Ебнутый изменил внешность, прическу, выбрил виски, действительно стал почти неузнаваем. В последний год Леня полюбил ходить на массовые митинги. Ему доставляло огромное наслаждение проходить мимо шеренг ментов, будучи объявленным в федеральный розыск всемирно известным политическим активистом. Он гулял сквозь толпу, ему любопытно было, узнает ли хоть кто-нибудь. В такой игре соблюдалось единственное правило – не встречаться глазами с знакомыми. На прямой вопрос «Ты Леня Ебнутый?» он всегда отвечал честно, если до человека самого не доходило, кто перед ним стоит, не раскрывал инкогнито. Никто его не узнавал, он был безупречен в плане конспирации.

Леня считал абсолютно нормальным жить в Москве на шесть тысяч рублей в месяц. Нет, он больше не воровал вообще, старался не заниматься опасными вещами. Из шести штук этих он также оплачивал свое койкоместо и отдавал часть хозяину на оплату коммунальных услуг. Каждая трата расписана была до рубля, вещей, которые не входили в его перечень, он просто не покупал никогда. За годы жизни без нормальной еды, жилья, сна, тепла он развил в себе абсолютный стоический аскетизм. Смог бы тратить еще меньше без последствий для собственного здоровья, я уверена, что стал бы. Остальное откладывалось ради дела.

Проводить ближайшую зиму в России Леня уже не хотел страшно. Он сознавал, что после акции с лебедками СК РФ обезумеет, начнет рыть землю носом для того, чтобы достать его оттуда. Работал он среди очень простых людей, у него было правило никогда не скрывать своих политических убеждений, по липовым документам его звали Ваня, но при встрече он всегда представлялся Вася в память о ляпе Доренко, и рано или поздно один из коллег мог задаться вопросом, что же делает в нашем сплоченном коллективе такой странный, несоветский человек? Впрочем, я не была в курсе, как обстояли дела на его новом месте работы. Так или иначе, после лебедок он планировал вернуться к прежнему, безблядному образу жизни. Считал его в новой ситуации безопаснее.

Все, что находилось в работе у группы, Леня надеялся завершить до зимы, после чего собирался незаконно пересечь границу России с Финляндией через Карелию. Звал переходить границу вместе. В сущности, я и не сомневалась, что он в состоянии с этим справиться. В конце концов, если бы вариант с Финляндией обломался, он мог бы свалить через границу с Украиной.

На ближайшие полгода минимум Леня планировал отпуск. Он говорит, что хочет просто мотаться по Европе, останавливаться во всех сквотах и говорить: «Привет, я Леня Ёбнутый!». Ему было очень интересно, сколько людей по всему миру про него знают.
Он понимал, что когда-нибудь его заебет и такой образ жизни. Тогда ему может захотеться пересечь границу в обратном направлении и снова встретиться в Москве с желающими, если революции до сих пор не произойдет.

Активизм вызывает эффект наркотической эйфории, привыкание к нему необратимо. Нас безумно перло от того, чем мы занимались в последнее время, даже простой разговор с Ебнутым вызывал во мне такое чувство, как будто я помолодела лет на семь. Друг отмечал, что и на него Ебнутый оказывает аналогичный эффект.

Леня действительно был невероятным. Настолько драйвового, бесстрашного человека, не умевшего унывать ни в каком аду, я не встречала никогда больше. Не думаю, что когда-нибудь встречу.
Прощай, товарищ!
Ты был лучшим из группы Война.