Почему церкви не очень хороши в достижении хорошего

Benjamin Studebecker, Why Churches Aren’t Good at Pursuing the Good

Недавно я написал статью о том, что некоторые левые организации действуют как церкви — то есть, как общины, в которых люди собираются с целью развить и усовершенствовать свои представления о добре, вместо того, чтобы вырабатывать стратегии по достижению каких-то определенных политических целей. Несколько человек оставили интересные комментарии. Самый частый аргумент у тех, кто со мной спорил, заключался в следующем: левые это церковь потому что люди любят чувство общности и возможность собираться вместе с единомышленниками, чтобы обсудить, что такое добро и зло. Эти люди отрицали необходимость выработки эффективной стратегии, утверждая, что она не более важна, чем самореализация, которой и способствуют левые движения.

Я не согласен, что личностный рост в левых организациях настолько критичен — это слишком эгоистично. Хочу добавить аргумент в пользу своей точки зрения, чтобы доказать, что церкви и прочие общины не очень-то и хороши для достижения благих целей, а выводы этих общин о добре могут быть глубоко ошибочными. Я далеко не первый человек, который об этом говорит — вы можете найти похожие аргументы в Аристотелевской концепции пошлости и в понятии тщеславия у Руссо.

Аристотель

Аристотель в «Политике» утверждал, что мы можем использовать свой досуг как добродетельно, так и пошло. Добродетельные люди используют досуг для культивации своих добродетелей, чтобы стать лучше, в то время как грубые люди используют досуг для заработка денег и увеличения своей популярности. Последняя часть особенно интересна: если мы решаем, что делать, исходя из того, что о нас подумают другие люди, и будут ли люди из нашей общины стыдить нас за наше поведение, мы больше не руководствуемся поиском истинной добродетели. Вместо этого мы руководствуемся низменным поиском одобрения.

Жан-Жак Руссо

Руссо в своем трактате «О происхождении неравенства» утверждал: когда люди собираются в общины и группы, они неизбежно испытывают тщеславие — разновидность любви к себе, которая зависит от одобрения окружающих. Он противопоставляет этому понятию самолюбие — разновидность любви к себе, которая не зависит от мнения других людей. Когда мы вступаем в общину, тщеславие берет верх над самолюбием, и, чтобы добиться удовлетворения, мы ищем статус, и эта гонка за статусом развращает нас, ведя к порокам.

Аристотель верил, что люди — животные политические, которые ко всему жаждут править рабами, хозяйствами и городами. Руссо верил, что людям нужно присоединяться к обществу, чтобы выйти из дикого состояния, в котором тщеславие приводит к постоянным конфликтам за ресурсы. Ни Аристотель, ни Руссо не верил, что люди могут обойтись от общества. Но оба осознавали его опасность — тщеславие требует статуса и политических действий, приводящих к правлению вульгарщины, при которой мы руководствуемся меркантильностью и популярностью вместо построения благодетельного общества.

Касс Санстейн

Этот взгляд поддерживают и более современные исследования людей вроде Касса Санстейна, который утверждает, что общины, придерживающиеся одних и тех же убеждений — а особенно те, которые закрыты от посторонних — искажают понятие добра. В поисках популярности и статуса, члены таких анклавов используют доброжелательность и пристыжение для того, чтобы обелить себя и очернить соперников. Существующие наряду с формальными иерархическими структурами (а также в анархистских организациях), такие неформальные иерархии, основанные на статусе, порождают скрытое давление, манипуляции и прочие непотребства. В своих стремлениях к добру люди в этих общинах формируют мутированное представление о добре, и навязывают его через моральное насилие, которое само по себе неприемлемо. Их цели и средства сильно извращены, и вместо достижения добра совместными усилиями такие сообщества все глубже погружаются во тьму.

Карл Шмитт

Нацистский теоретик Карл Шмитт верил, что политика заключается в создании или видоизменении понятий друзей и врагов. Друзья это люди на нашей стороне, которые принимают наш образ жизни. Враги это люди, которые угрожают нашему образу жизни, люди, которых нужно победить и даже убить сугубо по той причине, что они принадлежат к чужому лагерю. Многие люди присоединяются к левым организациям чисто потому, что хотят сопротивляться образу мышления и политике тех, кого ассоциируют с фашизмом. Но в нравственных глубинах общин и церквей понятия друзей и врагов Шмитта играют очень важную роль. Знание о том, кто есть друг в достижении блага согласно понятиям общины, и кто есть враг, которого нужно стыдить, атаковать, исключать и уничтожать — ключевое. В этом смысле левые церкви являются по-настоящему фашистскими — они могут определять друзей и врагов иначе, чем фашисты, но сама суть в построении этих категорий точно такая же. Левые церкви рассматривают своих диссидентов не как тех, с кем можно уважительно не соглашаться, а как врагов по Шмитту. Как членов группы, которые должны быть уничтожены всеми возможными способами.

Махатма Ганди

Махатма Ганди пытался спасти общины от подобной проблемы. Он верил, что люди могут жить в обществе благодаря свараджу — понятию, которым Ганди назвал индивидуальную автономию. Согласно этой концепции человек должен самостоятельно определять добро и зло, и придерживаться своих собственных принципов независимо от общественных последствий за свой выбор. Ганди считал, что мы не можем по-настоящему самоуправляться, если не готовы умереть за свою правду. Мы никогда не должны позволять другим затыкать или изменять себя, независимо от того, как это пытаются сделать — формально или неформально, насильственно или ненасильственно. Ганди хотел, чтобы мы потеряли страх перед людьми в своих сообществах и желание слышать от них одобрение:

«Этот голос внутри меня говорит: «Ты должен выступать против всего мира, даже если будешь в этом одинок. Ты должен смотреть в лицо всему миру, даже если он смотрит на тебя налитыми кровью глазами. Не бойся. Доверяй маленькому голосу в своем сердце». Он говорит: «Откажись от друзей, жены и всех; но верь в то, ради чего ты живешь и умираешь».

Часть левых, которые замалчивает свою стратегию, отрицает подобный подход полностью — они хотят, чтобы другие соответствовали их убеждениям из чувства страха. Они хотят использовать стыд как инструмент коррекции. Это инструмент, с помощью которого они поднимаются за счет других в своих павших церковных общинах, и это инструмент, благодаря которому они надеются расширить возможности своих общин в обществе. Ганди взывал нас к великой нравственности, но трудно жить по его идеям, когда мы встроены в анклавы, управляемые политическими животными, которые постоянно ищут способы управлять нами, манипулируя нашим тщеславием при помощи стыда и угрозы разжаловать нас в статус врагов.

Вот почему мы должны осторожно относиться к группам и общинам, держась от них на расстоянии вытянутой руки, несмотря на то, что нам так или иначе придется с ними взаимодействовать. Мы не должны воодушевленно следовать заветам общин, поскольку они очень часто наполнены тьмой.

Я закончу этот текст цитатой Ганди, советом, который я всегда помню, если оказываюсь в окружении людей, одержимых звериным духом:

«Я дам тебе талисман. Всякий раз, когда ты в сомнениях, или эгоизм берет верх, примени следующий тест. Вспомни лицо беднейшего и слабейшего человека из всех, которых ты когда-либо видел, и спроси себя, будет ли твой следующий шаг для него полезен. Получит ли он что-нибудь от него? Восстановит ли он контроль над его жизнью и судьбой? Другими словами, приведет ли это к свараджу для миллионов, страдающих от голода и духовной нищеты? И тогда всякие сомнения и эгоизм растают».

/Перевел Дмитрий Мрачник

Поддержать редакцию:

  • UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
  • USD: skrill.com, [email protected]
  • BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
  • ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
  • DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
  • LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS

 

You may also like...