Живописец Матвей Вайсберг: «Когда перед футбольным матчем кричат «Україна понад усе!» меня плющит, как и раньше плющило»

vaisberg---

Фото сайта awpromotion.com

 

Один из самых известных и авторитетных украинских живописцев Матвей Вайсберг нашел на Майдане вдохновение, хотя не искал его. Он пытался бороться вместе с другими за освобождение страны от режима Януковича. Для него Майдан что-то вроде исхода евреев из Египта. Путь свободы, на котором мы постоянно спотыкаемся, падаем, уходим в сторону, ошибаемся, но идем.  

Самым востребованными работами художника являются картины цикла «Стена», посвященные сюжетам Ветхого Завета и боям на Грушевского и Майдане. Такое странное сочетание появилось в дни недолгого февральского «перемирия» 2014, которое закончилось трагедией на Майдане. Матвей «срифмовал» сюжеты Библии и реальность зимнего дымного Киева, где снег смешивался с пеплом костров.

 

 стена

ВСЕ РЕПРОДУКЦИИ МОЖНО ПОСМОТРЕТЬ ПО ЭТОЙ ССЫЛКЕ

 

 

Я так и не понял, что такое постмодерн, как мне его не объясняли. Если ты съел что-то и оно плохо переварилось и вышло, а потом ты можешь различить ингредиенты, то это оно и есть. В процессе творчества должен выходить какой-то новый результат и новое качество, а не то о чем я говорил выше.

 

 

 

Матвей, вы всю жизнь уклонялись от роли активиста или того, кто бежит в первых рядах. Вы даже свое искусство называли «арьергардом».

Арьергад в воинском построении важен. Он может прикрывать основные силы, а для нас в 90-х было важным сберечь базовые художественные ценности. Я так и не понял, что такое постмодерн, как мне его не объясняли. Если ты съел что-то и оно плохо переварилось и вышло, а потом ты можешь различить ингредиенты, то это оно и есть. В процессе творчества должен выходить какой-то новый результат и новое качество, а не то о чем я говорил выше.

Слово «активист» мне не нравится. Я сам по себе, но есть вещи, мимо которых пройти не могу. Мне не хотелось идти на Майдан, было страшно. Вообще, мне странно представить человека, которому «хотелось» и не было бы страшно. Я не мог бы оправдать сердечным приступом, который у меня был, свое отсутствие, когда пришлось бы объяснять сыну свое отсутствие на Майдане. Выбора идти или не идти не было. Совсем.

Я рисую картину о средневековой битве и там есть Майдан, я рисую небо и в нем для тебя сбитый Боинг. Это не, потому что хочешь быть современным, а потому что ты в этом живешь.

 

 

Несколько первых картин для меня «пахли газом», который я вдохнул в себя на Майдане. Эти картинки метафорически пахли той дрянью, которой травили нас и той дрянью, которую мы жгли.

 

 

Самым востребованными из ваших работ уже почти два года являются картины, посвященные Майдану

Цикл «Стена» мы показали в марте в музее «Духовных сокровищ Украины». Они нам благородно дали стены, а с Национальным художественным музеем я внутренне попрощался. Я там знаю многих, но они решили, что это то ли не время, то ли не музейный формат. Знаю, общаюсь с многими из работников музея. Я сказал: «Ребята, как художественная институция вы для меня больше не существуете». Для меня теперь это только музей. Мы были нервные, «нарезанные», как это называется. Потом они предлагали примириться, сделать другую выставку…

Может работники Национального музея не знали о чем будет «Стена»?

Знали, о чем идет речь. Там свои бэкграунды и взаимоотношения, но не хочу вдаваться в подробности. Это было свежо и нервно. Для меня это была живопись прямого действия. Несколько первых картин для меня «пахли газом», который я вдохнул в себя на Майдане. Эти картинки метафорически пахли той дрянью, которой травили нас и той дрянью, которую мы жгли. В те дни «правильные Киевляне», и не только они, пахли дымом и оставляли в кафе следы сажи.

На сегодняшний день «Стена» побывала в Лондоне в офисе ЕС, Берлине. «Стена» так же была представлена в польском Сейме вместе с экспозицией польского фотографа. Так же цикл выставлялся Одессе, Черкассах, некоторых городах США.

 

Сейчас майдановская часть «Стены», в месте с предыдущими картинами этого цикла «Сцены из Танаха», экспонируется в Тбилиси в Национальном музее Грузии. Как-то так случилось, что мой цикл посвященный исходу евреев из Египта перерос в проект о Майдане. Так же там выставлены мои «Добродетели» и «Иудейская пустыня». Грузины живо реагируют. Там много людей, которые помнят события начала 90-х, когда в городе шли бои, как у нас на Востоке.

 

Как для вас связаны «Сцены из Танаха» и картины Майдана?

Танах – акроним на иврите. Она обозначает то же практически, что и христианский Ветхий Завет. Я не причисляю себя ни к какой конфессии, но термин «Танах» мне все равно кажется более точным.   Я вдохновлялся иллюстрациями Ганса Голбейна-младшего к Ветхому Завету, которые дали мне сюжетную канву. На Майдане мне ничего не нужно было искать, я там сам был. Был я и в тех местах, где развиваются библейские сюжеты. Я видел природу и людей, а в Гольбейне я нашел дух Реформации.

Я не знал когда остановиться, но мой друг Лешка Белюсенко как-то зашел в гост и говорит: «заполни всю стену». Так у цикла появилось название «Стена».

 

Было не до мыслей о выставках. По январским законам можно было получить несколько статей. Когда я увидел все это вечернее хождение людей с взрывами и огнем, то понял, что это та самая универсальная библейская история. Люди ушли от Фараона, а дальше тяжело и плохо. Потом начинают поклоняться медному змию или золотому тельцу, но ведь ушли и уходим.

 

 

 

А как появилась мысль рисовать бои на Грушевского?

Я два месяца ходил по Майдану. Ни о каком рисовании речь не шла. Не до того было. Я ходил и фотографировал, собирал впечатления. Я выкладывал эти фоторепортажи в фейсбуке для своих друзей. В какой-то момент это все переполнило меня как паровой котел, и у меня было ощущение, что я вот-вот был способен «рвануть». У меня оставались три подготовленных для работы на «сценами из Танаха» «ветхозаветных» холста и я начал красить их в Майдан, так физически одно перешло в другое. И эти картины дались мне не просто. Я громко кричал в мастерской, хотя людей рядом не было. Я работал один, меня переполняли чувства, то есть таки «рвануло». Это было во время «перемирия». Иначе оправдать свое отсутствие на Майдане я для себя бы не смог. О краске в такие моменты, когда в городе идут бои, думать стыдно. После февральских событий я вернулся в мастерскую и закончил работу над циклом 8 марта 2014.

Вы не делали набросков?

Я пользовался собственными фотографиями, ну не смог бы пойти на Майдан делать наброски! Тут такое происходит, а ты рисуешь? Правда, Макс Вегера рисовал с натуры во время перемирия прямо между баррикадами. Очень неплохую штуку он сделал.

Мне никогда не была интересна «актуальность». Дамье и Давид рисовали во время революций, но их «актуальность» тоже была весьма относительной, по нынешним меркам. «На «Смерть Марата» у Давида ушел целый месяц. У них было совсем другое ощущение времени. Нам же нужно сильно торопиться.

На Майдане о выставках не думал. По январским законам можно было получить десяток лет тюрьмы. Когда я увидел все это вечернее хождение людей с взрывами и огнем, то понял, что это та самая универсальная библейская история. Люди ушли от Фараона, а дальше тяжело и плохо. Потом начинают поклоняться медному змию или золотому тельцу, но ведь ушли и уходим.

 

Мы на Майдане на что-то закрывали глаза и уши. Когда перед футбольным матчем кричат «Україна понад усе!» меня плющит, как и раньше плющило. Я понимаю, откуда этот лозунг, что это калька с немецкого Deutschland, Deutschland über alles

 

 

1 января 2014 года помните? Вы пытались с группой майдановцев остановить факельное шествие ВО «Свобода». На что вы надеялись?

 

Ни на что я не надеялся. Пошли мои друзья и я с ними. До сих пор считаю, что-то 1 января сыграло важную роль в том, что произошло впоследствии. Я не знаю, как бы я отреагировал на это факельное или «фекальное» шествие (как мы его называли с друзьями) на расстоянии сотен или тысяч километров от Киева. Но оно оказалось не таким физически страшным, как мы полагали. Нас даже не побили, только плакаты попортили. Было нас мало и это очень неприятно, когда мимо вас идут тысячи, а вас всего-то десяток.

Противная сторона нашла бы и другие поводы, чтоб дискредитировать Майдан, но и это действо тоже сыграло им на руку.   Я не сожалею о своем поступке, а горжусь им.

Праворадикальные элементы помогли удержать страну или на них тоже лежит часть вины за все эти кровь и страдания, как и на Януковиче и России?

И помогли и их вина. «Праворадикальные элементы» – определение обезличенное, а я этих людей видел и знаю по Майдану. Рисовал по госпиталям ребят из «Правого сектора». Видел кровь и плоть живые израненных людей. Парень получил свои осколки и свинец на фронте как человек, а не как обезличенный представитель идеологии. Мне показалось тогда, что на Майдане нас что-то объединило, но к правым я себя никогда относить не буду. Боже упаси от такого.

Мы на Майдане на что-то закрывали глаза и уши. Когда перед футбольным матчем кричат «Україна понад усе!» меня плющит, как и раньше плющило. Я понимаю, откуда этот лозунг, что это калька с немецкого Deutschland, Deutschland über alles и что в оборот ее ввел Дмитрий Корчинский, как я помню. Так же неприятно мне слышать перед матчем «Слава нації! Смерть ворогам!» Я люблю свой клуб «Динамо», но неприятно это слышать от болельщиков.

Мы не должны больше закрывать глаза на такие вещи. Конечно, сейчас идет война, но выступления «Майдана-3» сильно уж напоминают какой-то пивной путч по риторике. Параллель, конечно, не совсем правильная. Другая ситуация, но все равно очень неприятно на все это смотреть, хотя и выглядит это несколько несерьезно.

Вы шутили на своей страничке в фейсбуке, что без вас Майдан не начнут…

Это не совсем шутка. Люди, которых я знаю по Майдану, сейчас не вышли. Ни один. У меня не было вопроса идти или не идти, когда был тот Майдан. А тут никакого желания выходить. Увидел пару люмпенов в форме издалека… Бред собачий, алкосотня.

Но ведь на Майдан тоже попадали социально неустроенные люди ?

Были такие к концу, но когда собиралось по 100-200 тысяч демонстрантов, они терялись в толпе. А вот когда Майдан закончился, то осталась алкосотня и провокаторы. Я не люблю конспирологии, но враг не дремлет. Нет такой гадости и подлости, на которую не пошла бы КГБ. Они часто побеждают, потому что нормальный человек не способен такое придумать, что для них является обычной уловкой.

 

Один мой иерусалимский друг говорил, что «мы тут живем внутри Пятикнижия Моисеева». Это очень похоже на правду.

 

 

Вы атеист, но значительная часть ваших картин вдохновлена Библией. Нет ли здесь противоречия?

Один мой иерусалимский друг говорил, что «мы тут живем внутри Пятикнижия Моисеева». Это очень похоже на правду. В Израиле это чувствуется особенно. Там даже есть специальные отделения для людей страдающих «иерусалимским синдромом», такой религиозной одержимостью.

Это текст, который все время сопровождает людей и влияет на их жизнь. Мы не отдаем себе отчет в том, сколько фигур речи и образов мы используем, заимствуя их из Библии. Как атеист, я не чувствую дискомфорта, хотя некоторых вещей не рисую. Например, распятие. Сделал исключение только для картины памяти моего друга Вагана. Он был верующим человеком и пытался меня убедить принять его веру армянского христианина и он часто возвращался к образу креста.

Мое искусство не сакральное, а светское. Только так и следует его воспринимать.

 

You may also like...