Братишка и сестрёнка
Жил-был мальчик. В стране, где он жил, родители перед рождением ребенка представлялись ему и немного рассказывали о себе и о том, что его ждет на белом свете. И вот, когда он уже прожил в животе у своей мамаши месяца так три-четыре и освоился, и был готов уже оценить обстановку, папаша ввел его в курс дела.
Я, сказал папаша, приличный мужик, механик механизмов, а жена моя – повариха пищи, вот и сделали мы тебя, чтоб ты рос на радость людям и был нам опорой и утешеньем в старости. Будем мы тебя любить, холить и лелеять, покупать тебе игрушки и конфеты с газировкой, и баловать и тягать на ручках, и учить уму-разуму, и водить в зоопарк и цирк, и стегать ремешком за двойки и баловство, и сажать за стол в дни семейных торжеств и так далее, пока ты не вырастишь большим и сильным парнем, и найдешь красивую и добрую девушку, и она дождется тебя с армии, куда ты пойдешь воевать с супостатом, и вы купите широкоформатный телевизор в кредит, работая на государевой службе или удобный протез в случае ранения, а если не дождется совсем, то будет всей семьей помнить и гордиться и носить цветки на могилу..
Мамаша тоже открыла было рот, чтоб доложиться за свое, но пацан внезапно решил, что хватит, информации достаточно, и с рождением стоит пока обождать.Он вообще был довольно резким и решительным пацаном с самого момента зачатия, но и основательным тож. И вот, он передумал рождаться, а обосновался на пустыре за домами, среди сухой колкой травы в человеческий рост и строительного мусора, бродя пыльным колтуном кустов и цепляясь колючими вспышками репейника, отражаясь в черной воде пруда стремительным облачным небом и шершавым ветром гоняясь за стаями блохастых бродячих псов.
А родители погоревали-погоревали, да и сделали себе нового мальчика. Тот оказался более покладистым и родился в срок, как положено. И было у него, в общем, все примерно так, как и обещались ему папка с мамкой, в этом плане. Только, кроме всего прочего был у него ещё старший братишка – тот, что жил там, на пустыре за домами, у черного пруда. Пацан ходил туда с друзьями ловить рыбу, и братишка подкидывал ему плотву покрупней, так что пацан прослыл самым заправским рыбаком во всей округе.
А когда парнишка дрался на том пустыре с местными хулиганами, его брат схватил главного громилу за ногу и тот позорно пал, разбив нос, прямо в пруд, это было, конечно, не совсем честно, но очень действенно.
А когда мальчишка, не выучив урок либо забыв дома тетрадку, получал пару, либо замечание за разговор на уроке, его старший брательник просто сдувал своим ветренным дыханьем то замечание или пару с листа, так что пацану и дома не особо-то часто влетало.
И вот мальчик так совсем незаметно вырос, и вся родня и соседи и друзья по школе и училищу собрались провожать его на войну с супостатом в местном кафе. Разгоряченный, вышел он на минутку на улицу, закурив первый раз на законных основаниях, не таясь от родителей, и старший встревоженный брат дунул ему в лицо прохладным ветерком и легонько подтолкнул к стоящему рядом у колючих цветущих кустов мотоциклу.
Парнишка сел на мотоцикл и поехал, а потом бросил тяжелую железку и просто так полетел, обдуваемый дыханием ветра и шелестом влажной листвы, он совсем не испугался, поскольку рос храбрым мальчиком и даже собирался на войну, но война и прочие испытания ему теперь больше не грозили, как ни печалилась вся родня, а героический шрам через всю бошку он и так получил, без всяких хлопот – от своего прохладного вечернего полета, совершенно не повредив ни красивое загорелое скуластое лицо, ни прочие свои симпатичные члены.
Ну а что до прочего – так ведь он и раньше Эйнштейном-то не был, так его братишка старший рассуждал.
Он много теперь гулял и зачастую ночевал прямо на пустыре до первых заморозков, болтая со старшим братом о всякой всячине, что-то мурлыча себе под нос, рыбача и заигрывая с русалками, подкармливая бродячих котов, с которыми он особенно подружился, своей рыбой и отбиваясь от бродячих псов.
А в то же самое время жила была девочка. И вот, проживя месяца эдак 4 в животе у своей мамы и узнав о своих сияющих перспективах, тоже предпочла тот уютный пруд человеческому миру и стала кем-то вроде местной русалки. Но тоже не забывала о своей слабохарактерной человеческой младшей сестренке, покорно появившейся-таки на свет – то лягушонка ей танцующего принесет, то на стрекозе прокатит, то ленту необыкновенную переливчатую в хвостик вплетет, то поможет собрать лучший в классе гербарий.
И вот когда пришла пора девочке выдаваться замуж за самого лучшего и бравого своего жениха, преуспевающего на государевой службе и только что купившего новый мотоцикл взамен украденного и разбитого злоумышленниками старого в знак этого, и даже уже отгулять по этому поводу торжество в местном кафе на окраине пустыря, у прудов, как вдруг что-то ударило в стекло того кафе, будто брызги воды с рыбьей чешуей заодно, и девочка, обнаружив перед собой маленькую серебристую рыбку и привыкнув с детства к таким знакам внимания старшей своей заботливой сестренки, немедля вышла на крыльцо прямо с рыбкой в руках и увидала симпатичного бездомного котейку.
Девушка погладила симпатичного взъерошенного котейку и почесала его за рыжим ушком и угостила рыбкой и, кажется, промурлыкала что-то пьяно-ласковое, и в тот же миг котейка перевернулся через себя, хлопнулся оземь и тут же превратился обратно в симпатичного певучего парнишку. В данной ситуации, это показалось ему самым подходящим, не таким уж он, видать, и дурачком-то стал даже после злополучной либо, напротив, счастливой аварии. Разумеется, девушка, даже без подсказки старшей сестры, полюбила его с первого взгляда, поскольку что-что, а такими талантами не обладал ни один из её ухажеров, уж тут – удивил так удивил, ничего не скажешь. Обнявшись как родные, они двинулись по дороге мимо пустыря и дальше, далеко-далеко, чтоб мед-пиво пить, жить долго и счастливо и делать новых людей.