Когда политический активист начинает делать “художественные акции” – это признак того, что он по какой-то причине не может или не хочет заниматься собственно политикой. Или ещё не умеет, или уже отчаялся, или ему не позволяют обстоятельства. Подчёркиваю, я сейчас говорю именно об активисте (добивающемся изменений в обществе), а не о художнике (создающим культурный продукт), у них в конечном счёте разная мотивация, и оцениваться их действия должны с разных позиций. Мой “акционизм” в 2009 был обусловлен отчасти подражанием моде, а отчасти тем, что я слабо понимал, что такое на самом деле “прямое действие”. Для меня это понятие ассоциировалось с чем-либо угарным, вроде ранних перформансов Войны, акций НБП, или повстанческих анархистов. В НБП я не вступил, на инсурекционизм не хватило решимости, так что получилось что получилось. Уже позже я открыл для себя, что прямое действие включает в себя куда больший спектр тактик, и с “акционизмом” хоть и частенько соприкасается, но вовсе не совпадает.

Искусство как заменитель активизма оправдано в период полного политического штиля, когда недоступны какие-либо способы влиять на общество, когда низовые движения отсутствуют и массы пребывают в апатии. Эту ситуацию замечательно наглядно демонстрирует “Фиксация” Петра Павленского. Когда штиль заканчивается, наступает время для других методов. И сами политические художники тоже это чувствуют. “Питерская” фракция Войны от художественных акций перешла как раз к повстанчеству, к поджогам машин и прямым физическим столкновениям с ментами. Акция Pussy Riot в храме хоть и обладает символическим и художественным пластом, но является по сути как раз прямым действием (кратковременная оккупация пространства и его переформатирование), причём неожиданно эффективным – положению и авторитету РПЦ МП был нанесен удар, общество было поляризировано. Сейчас они перешли в русло правозащиты, совершенно другой формат политики, тоже весьма далекий собственно от “искусства” и направленный на получение непосредственного результата. “Монстрации” Бабушки После Похорон являвшиеся первоначально пародиями на митинги КПРФ, были рождены политическим ваккуумом, отсутствием в регионе левого и анархистского движения и невозможностью провести настоящую массовую акцию с социальными требованиями. Но неадекватная реакция местных властей и необходимость противостоять репрессивной машине, фактически, сделали новосибирскую “Монстрацию” действительно важным политическим феноменом. Транспарант “Ад наш” во главе колонны в несколько тысяч человек, собравшейся несмотря на опасность разгона – не менее весомое высказыввание, чем “остановим захватническую империалистическую политику путинского режима”. Примерно то же самое, можно сказать и о “Монстрации” в Симферополе в этом году, на которую напали путинисты. В ней увидели враждебное политическое высказывание – но она на самом деле и была этим враждебным им политическим высказыванием, именно в этом её ценность, а вовсе не в забавных абсурдных лозунгах. В тех же городах, где марши проходят беспрепятственно, как развлечение для аполитичных хипстеров желающих щегольнуть остроумием – они не заслуживают внимания.

Сегодня в Украине низовые движения находятся на подъеме. Общество сверхполитизировано, люди активны и жаждут действий. Большая часть часть энергии уйдёт, конечно же, в мусор – в строительство партий, коммерческих НГО и ультраправых фрайкоров, но и того, что остаётся, вполне достаточно для подъёма левых и либертарных инициатив, это чувствуется по притоку новых членов в организациях. Совершенно не обязательно помещать своё высказывание в оболочку из “искусства” – нужно просто действовать. Художники (“настоящие” профессиональные художники) участвовали в организации ассамблей и оккупации министерств, помогали раненным в больницах. В этих условиях “художественный” акционизм и тем более ужасные в 90% случаев “театрализованные акции”, которые получили популярность среди наших левых во время штиля как компенсация малочисленности, стали абсолютно не актуальны. Во времена войн и революций (которые только начинаются: волнения в Украине не закончатся на Порошенко, в лучшем случае нас ждёт затишье на несколько лет, чтобы перевести дух, потом будет новый социальный взрыв, России скоро предстоит начать балканизироваться, а там и очередь Европы подоспеет) политика приходит с телеэкранов на улицы, оживает и становится частью повседневности. Прямое действие может быть эстетичным, и даже представлять художественную ценность (самое крупное художественное событие последнего времени – снежные баррикады и вспыхивающие “беркута”). В этих условиях, когда реальность податлива как пластилин, мы должны работать напрямую с ней, а не с её символическими отражениями.