Респектабельная политика, или Вам следует быть повежливее с монстрами

Сара Пэйлин покойный Джон Маккейн

Джон Маккейн мертв. И люди всех политических взглядов рассказывают мне, что я должен об этом сожалеть. Что я по этому поводу чувствую? Да ничего. Все — от его коллег-республиканцев до заядлых идеологических врагов из числа демократов, черт, и даже Александрия Окасио-Кортез — казалось бы, социалистический самородок для левого электората — столпились, чтобы воздать должное этому военному преступнику. Кажется, что единственные, кто готов танцевать на могиле сенатора Маккейна — это левые радикалы и, конечно же, Дональд «Вся-моя-жизнь-спонсирована-Россией-и-теперь-моя-жопа-принадлежит-Путину» Трамп.

Но это какой-то абсурд. Зачем либералам, левакам и так называемым прогрессистам скорбеть, выражая уважение человеку, который был во всех отношениях их политическим врагом? Человеку, который, стоит напомнить, проложил путь кандидатуре Трампа проталкиванием на высшую должность явно непригодной и неспособной клоунессы — кандидатки на пост вице-президента Сары Пэйлин. Ответ можно найти в курьезах одной политической привычки, именуемой «респектабельность». Она предполагает, что все позиции имеют одинаковый моральный авторитет, и даже если вы не согласны с какой-то позицией, то было бы очень грубо не соглашаться с человеком, который имеет соответствующие убеждения.

Теперь этот Маккейн мертв, и люди вынуждены писать хвалебные некрологи в духе «Я могу не соглашаться с тем, что он говорил, но у него был характер». К примеру, вот вам твит Окасио-Кортез, о которой я говорил выше:

«Наследие Джона Маккейна представляет собой беспрецедентный пример человеческой порядочности и служения Америке. Будучи стажером, я многое узнала о силе человечности в правительстве благодаря его глубокой дружбе с сенатором Кеннеди. Он так много значил для многих. Молюсь за его семью».

Александрия Окасио-Кортез

Многие из тех, кто ее поддерживает, в том числе я, оказались обескуражены этим твитом. Конечно же, госпожа Окасио-Кортез знает, что выражение откровенной поддержки человеку, которого многие из левых осуждают, вызовет отторжение в электоральной базе. Но все же она это сделала. Возможно она просто хочет сделать свой дискурс более умеренным, что частично объясняет ее месседж. Тем не менее для человека, честного и откровенного, как Окасио-Кортез, это было бы слишком цинично. В конце концов, ее район (в котором я вырос) — это не совсем бастион белых англосаксов-протестантов из центральной Америки, которые бы это оценили. На самом деле ответ содержится в тексте. Александра Окасио-Кортез была интерном Тэда Кеннеди, одного из членов политической династии Кеннеди (не спрашивайте, как так получается в номинально демократической стране), и благодаря этому опыту оказалась инфицирована омерзительным вирусом «респектабельности».

Слово «респектабельность» должно стать ругательством. Даже проговаривая его про себя, я словно облизываю сточную канаву или использованный презерватив. Респектабельность включает определенные нормы поведения. Те, кто претендует на респектабельность, ведут себя вежливо, справедливо, дискутируют спокойно, разумно, а согласие выражают с улыбкой. Для тех, кому наплевать на всю эту ботву, респектабельность бздит высокомерным позерством, элитизмом, предпочтением формы содержанию и пуританством. Вот так эти бляди и проворачивают свои делишки, ачивают свои делишки. Они обесценивают ваш тон, ваш язык, но не содержание ваших слов. Не то, что действительно имеет значение, а то, что противоречит респектабельности, вежливости и приличиям. Иначе им, видите ли, некомфортно. Они не очень-то любят, когда кто-то напоминает, что их политика влияет на реальных людей. Это помешало бы заниматься урезанием социальных расходов или санкционировать продажу ракет Саудовской Аравии (не всем, конечно, есть и реальные социопаты в этом гадюшнике).

Я встречал политиков всех мастей и могу уверенно сказать, что многие из них — совершенно непосредственные, обаятельные, искренние и хорошие люди, которые верят, что служат родине в меру своих способностей. Респектабельные политики говорят, что в ответ я должен относиться к ним так же любезно. Но мой гнев, моя ярость и мои ценности говорят мне, что я должен взять кусок говна и бросить его им в лицо. Да насрать, как это будет выглядеть — имидж не имеет ничего общего с тем дерьмом, за которое они голосуют, с деньгами, которые они растаскивают по карманам, или с преступлениями, которых они стараются не замечать. В конечном счете, призыв к респектабельности — это призыв улыбаться, когда вас пиздят.

Президент США Дональд Трамп, который даже не пытается притвориться, что уважает своих оппонентов

Но разве порядочность — не хорошая вещь? Должна ли вежливость быть целью, к которой мы все стремимся, особенно если мы — публичные люди?

Нет.

Вот вам правда: все они — ебанные сволочи, особенно те, кто больше всего хочет порядочного отношения к себе. Откуда я это знаю? Потому что те же люди, которые говорят о вежливости, санкционируют продажу оружия теократиям, называют «гуманной политикой по отношению к бездомным» приваривание шипов к лавочкам в парках и думают, что фашистов можно победить крепкими объятиями. Отдавать предпочтение «респектабельности», забывая о сути и ценностях — прерогатива тех, кто никогда не пострадает от пагубных эффектов политики, описанной выше. Это одна из причин, благодаря которой демократы выражают уважение американскому военному преступнику Генри Киссинджеру, а британский военный преступник Тони Блэр до сих пользуется популярностью среди лейбористов. «Респектабельность» как бы говорит, что поддержание приличий важнее борьбы за свои убеждения.

Конечно, это не значит, что либерал или классический консерватор будет уважительно относиться к вам. Они просто скажут, что «опускаться до уровня оппонента означает уподобляться ему». Это, по сути, одна из причин, по которым уважаемая Демократическая партия — партия ссыкунов и лузеров. Более того — «респектабельность» дает этим людям смелость претендовать на смехотворное по своей сути «моральное превосходство»! Вообще, единственная причина, по которой    можно претендовать на моральное превосходство, — это банальный акт вежливости, и то, если в вашей системе ценностей она имеет какой-то вес. Но ценить вежливость больше, чем другие формы действия, иначе говоря — если вам не насрать на то, в какой форме что-либо было сказано — значит, вообще класть болт на саму суть сказанного. В конце концов, вы можете претендовать на свое ебучее моральное превосходство, даже если вам нахамили по делу. Это классическая рекламная замануха. Либералы убеждают, что позаботятся о борьбе с расизмом и неравенством, но сразу же встают в оборонительную позицию, когда говоришь им, что голосование за увеличение военных бюджетов — это не лучший способ решить указанные проблемы. Они понимают, что, согласно заявленным ценностям, они не могут никак оправдаться. Но что они могут — так это следить за вашим тоном, призывать к умеренности в выражениях и заявлять, что вы «слишком эмоциональны», в то время как «политика нуждается в компромиссах». Ну нахуй!

Покойный сенатор Джон Маккейн на встрече с королем Саудовской Аравии

Почему респектабельность так нахваливают? Почему она является священной ценностью для американского политического класса? Одна из причин, по которым Трампа так ненавидят в мейнстримной либеральной прессе — это, как подчеркивал Гленн Гринвальд, не расизм и даже не его олигархические ценности, которые поддерживают многие американские политики, а именно его отказ хотя бы притвориться, что он уважает своих оппонентов.

Ответ лежит в структуре американской политической системы как таковой, а также в американском мифе. Ни для кого не секрет, что правительство США равняется на Римскую Республику — черт возьми, Отцы-основатели не раз подчеркивали это в своих трудах. А одним из основных принципов Римской Республики, взятый за основу государственной службы, был стоицизм.

Древнеримский политик Марк Порций Катон Старший, враг роскоши и излишеств

Поскольку стоицизм — это легендарная и просто богатая философская традиция, выходящая далеко за рамки этой статьи, укажем некоторые стоические элементы, которые использовались в римской политической жизни. Стоики, например, ценили мудрость, размышления и логику выше «мирских удовольствий», выше эмоций. Многие римляне (например, Марк Порций Катон Старший) гордились стоицизмом, который построил империю, в то время как греческое вырожденчество (гедонизм и эпикурейство) привело к капитуляции.

Вырожденчество понималось римлянами не как изнасилование детей и прочие сексуальные обычаи, а как выражение эмоций и, что хуже, их принятие. Гнев (если только не праведный, в защиту Рима) рассматривался как плебейская вульгарность. Выражение скорби считалось бесчестным и даже неримским (в этом контексте — немужским). Радость полностью отбрасывали как детскую эмоцию, вредящую Серьезному Делу Управления Государством. Для римской политической элиты — класса патрициев — эмоциональные реакции были в лучшем случае неприличными, а в худшем — признаком вырождения. Логика, мудрость, уважение к старшим, аргументированный спор — вот инструменты политики, говорили стоики.

Та же идея заложена и в современную американскую ценность респектабельности. Как и стоицизм, респектабельность предлагает нейтральность для обсуждения идей. Таким образом, любой эмоциональный отклик будет вызывать настороженность. Разумеется, если ваша мораль выше, вам не нужны эмоции — будет достаточно чистой, безупречной, объективной логики. Но, конечно же, у подобного убеждения есть классистский элемент: взвешенность и логичность почти всегда доступны только тем, у кого хватает образования прибегнуть к ним. Неудивительно, что такой миф был запущен олигархической аристократией из класса римских патрициев.

В конце концов, это очень хорошая идея для политической элиты. Она уничтожает представление о том, что каждый может быть подвержен критике и нападкам — только идеи! Таким образом кто-то может провозглашать и поддерживать самую одиозную политику, сохраняя при этом возможность появляться в приличном обществе. Это позволяет работать вместе людям, которые люто ненавидят друг друга, если не с любезностями, так хотя бы без убийства. Ну, и это поддерживает миф, будто политика может твориться исключительно путем сдержанного спора аристократов. Это служит системе бессменных элит. У них достаточно денег и власти, чтобы позволить себе получить образование, а правила, которые они же сами и создали, гласят, что позволяется исключительно безэмоциональный спор. Учтите также схожесть этих установок с тем, что часто говорят о женщинах в политике — слишком резкие, слишком эмоциональные, слишком субъективные — и помните, что Рим, конечно же, был местом патриархальным. Неудивительно, что римские патриархи выступали за идеалы, противоположным чертам, которыми они сами же обвешивали женщин. Мужчина должен быть менее эмоциональным, менее подверженным глупым понятиям сочувствия и сострадания, потому что признать, что мужчинам также важны сочувствие и забота — значит, в какой-то момент начать заботиться о людях.

Это безэмоциональное, технократическое дерьмо — мои друзья и товарищи — есть грязный, насмешливый и самодовольный пиздеж. Политика — это не что иное, как война без оружия. Лоск респектабельности позволяет политической элите втихую сотрудничать в деле угнетения подданных с кем угодно под видом «двухпартийности» и «компромисса». Респектабельность и ее близкий родич — пристойность — позволяют элите игнорировать то, что беспокоит пролетариат, причем не только содержание слов (хватит, блядь, стрелять в людей по любому поводу и помогать бюджетными деньгами просравшим все добро банкирам, например), но и сам язык.

Как мы видим на примере Окасио-Кортез, респектабельность — это концепт, к которому прибегают даже леваки. Диалог между угнетателем и угнетенным никогда не может происходить в нейтральном тоне. Любой разговор подобного толка, проводимый в рамках «респектабельности», автоматически убирает из поля зрения эмоциональную боль, которую распространяют угнетатели. Но так устроен человек, и элиты это понимают. Быть «правильным и респектабельным» — это не нравственная категория — это замечание элиты, что вы отклонились от навязанных ею стандартов поведения. При этом у нее есть полное право игнорировать эти стандарты, когда нужно кого-то поиметь.

Лучший пример респектабельности современного капитализма — это фраз:а «Ничего личного, только бизнес». Это создает предположение, что бизнес какой-то безличный, что он может быть объективным, ведомым только полным анализом данных. Но уже в самой фразе содержится хренова тупость, и каждый, кто повторяет ее, просто хочет вас выебать. Ни одно решение, принимаемое человеком, не может быть обезличенным. Такой вещи, как идеальное технократическое решение проблемы, не может быть в принципе — оно может обладать смыслом лишь по чьему-то субъективному мнению. Измени мнение, и поменяется решение — и внезапно все мнения начнут выглядеть какими-то излишне предвзятыми…

Есть одно хорошее правило: принимайте все близко к сердцу. Когда республиканский хуегрыз идет на Fox News, чтобы рассказать, что «иммигранты насилуют наших женщин» — принимайте это близко к сердцу. Когда демократический тугодум идет на MSNBC чтобы заявить, как американский народ не хочет национализированного здравоохранения — принимайте это близко к сердцу. И когда эти бесчестные, пиздливые азатотианские ублюдки проталкивают очередное блядское решение, при этом выебав вас во все щели, — принимайте это близко к сердцу. Позвольте себе взбеситься и действуйте, подпитываясь гневом.

Вот почему я это все проклинаю и отказываюсь «умерить пыл». Я нахуй просто в бешенстве. Я пиздец зол, яростен и выведен из себя действиями элиты и ебучей реальностью, которую они сконструировали. Единственный честный путь выразить мои эмоции — это взять огромный светящийся дилдон и запустить его в их наглые, мерзкие рожи. Мне наплевать, услышат ли они меня — им, например, все равно, даже если бы я был «респектабельным». Но они не могут игнорировать меня. Они не могут сделать вид, что меня нет. Они смогут только покачать головой и заявить, еще более пронзительно, чем свист от падения нашего мира в говно: «Вы никогда не убедите умеренных людей с таким подходом!» Да пошли вы. Я не хочу убеждать умеренных — я хочу что-то изменить. Я хочу вдохновлять людей и помогать им обретать злость. Это задевает вас? Моя ярость, мои эмоции, мое негодование от того, что меня опять и опять наебывают, докучают вам? Тогда постойте в сторонке и подумайте, что для вас на самом деле ценно. Вестник? Или сообщение?

Не играйте по правилам угнетателя, потому что его правила устроены так, чтобы вас заглушить, заткнуть и полностью игнорировать. Примите это лично и разозлитесь.

 

Поддержать редакцию:

  • UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
  • USD: skrill.com, [email protected]
  • BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
  • ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
  • DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
  • LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS

You may also like...