Проституция и закон. Иллюстрация: Jennifer Tapias Derch

В 2014 году на «Нигилисте» была опубликована статья Дафны Рачок «Критика шведской модели регулирования проституции», где, в частности, говорится, что благодаря шведской модели уличная проституция сократилась, но не учитывается число женщин, предлагающих интимные услуги в барах или интернете, поэтому (как утверждает американский антрополог Дон Кулик), мы не можем с точностью заявить, насколько эта модель эффективна. Кроме того, по мнению авторки, шведский закон не ослабляет стигматизацию проституированных женщин: «…среди поддерживающих закон также существует довольно стойкое мнение, что людей, продающих секс-услуги, тоже следует криминализировать». Эту точку зрения высказала социологиня Петра Остергрен.

Дафна заявляет, что «секс-работницы недовольны законом». Между тем, на сайте netovar.org и схожих ресурсах, например, в паблике «Правда о проституции», можно ознакомиться с многочисленными высказываниями бывших проституток, которые поддерживают криминализацию клиента и считают проституцию нарушением прав человека. Известной аболиционисткой после ухода из секс-индустрии стала новозеландка Сабринна Валис.

Тем не менее, анархисты, особенно цисгендерные мужчины, нередко выступают против шведской модели. Что интересно, некоторые из них предлагают запретить опасную работу на химзаводах, а проституцию оставить, потому что это «свобода выбора». Такие аргументы выглядят несостоятельными: проститутки чаще всего тотально зависимы от сутенёров, и во времена кризиса или войны их уязвимость обостряется. В одном феминистском паблике, в частности, приводится такая информация о вьетнамской войне: «…возникла… целая индустрия коммерческих изнасилований. Проституируемых женщин можно было найти в барах, специальных заведениях, комнатах при ресторанах, впоследствии их разрешили привозить даже в казармы. Женщины часто беременели от американцев и их дети, по некоторым оценкам – это 50 000 человек, подвергались остракизму. Часто девочки вынуждены были идти по стопам своих матерей, а значит, секс-индустрия была обеспечена кадрами на следующие годы».

Причём же тут свобода? Обратим внимание, что и в странах первого мира, и постсоветских славянских государствах на работах, которые считаются непрестижными и унизительными, заняты представители и представительницы угнетённых групп. Например, в Москве дворниками и уборщицами чаще всего работают среднеазиатские мигранты, на низкооплачиваемых должностях заняты пенсионеры и люди с инвалидностью. Женщины как группа также поражены в правах, поэтому только слепой не заметит, что они составляют львиную долю проституток. Хастлеры также часто принадлежат к миноритарным группам: геи, бисексуалы, наркозависимые, с ментальными особенностями и т.д. Для некоторых хастлеров, в силу стигматизации отношений между мужчинами, продажа секс-услуг является просто возможностью получать больше секса. Когда Сергей Джанян в своей неточной и не слишком этичной статье 2009 года писал о «гомосексуалистах, работающих не ради денег, а ради искусства», он имел в виду примерно это. А стигма, к сожалению, сохраняется даже сейчас: в интервью Colta.ru шведский агендер с акушерским женским полом говорит, что он_а и е_ё партнёр сталкивались в Европе с гомофобными оскорблениями.

Процент гетеросексуальных мужчин-проститутов очень низок — его даже можно назвать статистической погрешностью. Если вы наберёте в Google: «сколько мужчин-проституток от общего числа», — вам покажут информацию типа «женатые мужчины тоже ходят к проституткам» и «почему мужчины посещают бордель». Вот насколько тема мужской гетеросексуальной проституции не востребована. А всё потому, что принадлежащим к доминирующей группе ни к чему продавать своё тело. Это, как писали в старых книгах, «юдоль униженных».

Так почему дворников, уборщиц и грузчиков, а даже и дальнобойщиков (многие левые выступают за скорейшую автоматизацию фур) должны заменить роботы, а проституток — нет? Потому что иногда проституцией занимаются не селянки-плечевые, а девушки из небедных семей, которые могли бы пойти менеджерками в контору? Эти женщины вроде бы менее угнетены, но патриархальная женская социализация делает их не способными работать в областях, не связанных с самообъективацией. Одна знакомая уподобляет такой ментальный вывих проблемам с психическим здоровьем, вроде субдепрессии, которая незаметно уродует личность и мешает осмыслять реальность. Нередко такие девушки рождаются у матерей, которые всю жизнь тащили на себе всё, старались быть независимыми, но стеклянный потолок сделал своё дело, и теперь они внушают дочерям, что «мужиков надо использовать». Для них есть только два пути: или мучиться и надорваться, или… тоже мучиться и надорваться.

В феминистских кругах уже сто раз сказано, что секс без желания одной из сторон — фактическое изнасилование. Отсюда истерики «на ровном месте» у замужних женщин, не классифицирующих то, что с ними делают мужья, как насилие и привыкших терпеть. Они не понимают, что с ними происходит, поскольку у них не развит «аппарат осмысления», но истерик просто так не бывает — это скажет любой психиатр.

Проституированная женщина подвергается изнасилованиям постоянно. В отличие от не проституированной, она не может восстанавливать психику в шелтерах, у психотерапевта или в дорогостоящих клиниках — ей надо работать дальше. Представьте, что вас каждый день грабят, а восполнять утерянное вы можете только за свой счёт.

Почему я поддерживаю шведскую модель? Потому что принцип «Мужчинам надо просто объяснить» действует ситуативно. Некоторым удастся объяснить, но остальные пропустят мимо ушей — их устраивает роль господина покупателя. В нулевые и в самом начале десятых годов в ЖЖ было несколько либфем-сообществ, где мужчинам «просто объясняли», крайне вежливо, стараясь не переходить на личности. Иногда мне попадаются эти мужчины в других соцсетях — они по-прежнему выступают за патриархат. Таковы и многие подписчики Дарьи Серенко и других либерально-интерсекциональных феминисток, пытающихся разжёвывать элементарные вещи людоедам. Некоторые из этих мужчин признаются в кулуарах, что хотели бы с кем-то из этих феминисток замутить или припахать активную девушку к своей борьбе за всё хорошее. Штраф действует на подобных мужчин эффективнее миллиона слов.

Почему со шведской моделью в славянских государствах всё же не стоит спешить? Она тоже действует ситуативно. Эту реформу следует проводить параллельно с трудовой и повышением базового дохода. Швеция — богатая страна, где женщина может получить нормальную работу или достаточно высокое пособие. В бывшем СССР она останется без средств к существованию и получит по лицу от бывшего клиента.

Поскольку значительная часть проституток прибывает в страны первого мира из развивающихся, расширение зоны женских прав в третьем мире уменьшит проституцию. Отмена запрета на профессии (в Украине уже осуществлена, в России и Беларуси — нет), высокие материнские пособия и своевременная выплата алиментов, отсутствие стеклянного потолка, нормальный достаток в районных центрах, позволяющий юной девушке нечто помимо выбора между прозябанием в глуши и проституцией в большом городе, — это факторы, в сумме отменяющие рабство. Деньги на всё это у чиновников есть, просто расходуются на их нужды. А досужая болтовня о свободе выбора никогда рабство не отменяла.

Поддержать редакцию:

• UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• USD: skrill.com, [email protected]
• BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS