Беларуский пограничный пункт. Фото: REUTERS/Vasily Fedosenko

21 июня 2017 года я автостопом возвращалась из Москвы в Калининград через Беларусь. Пограничник, проверив мои документы, сказал, чтобы я «прошла с ним в отделение». Я была совершенно трезвой — во время таких поездок практически не пью. Контрабанды, алкоголя, огнестрельного оружия и запрещённых веществ у меня не было. Не найдя в моём рюкзаке ничего компрометирующего, сотрудник велел ждать в кабинете. Другой пограничник унёс мой паспорт и долго не возвращался.

Через час офицер по фамилии Янковский сообщил, что мне «запрещено появляться на территории государства Беларусь», а почему — надо спросить в ОВД по месту регистрации, и поставил соответствующий штамп.

На все мои вопросы Янковский отвечал, что «не может предоставить информацию», и выяснять надо в России.

Я решила, что это из-за долгов. Слушаний по банкротству ИП в Калининграде много, и сроки подачи документов в суд откладывались по разным причинам. По приезде в Калининград попросила юриста посмотреть (в моём присутствии), нет ли моей фамилии в базе данных приставов. Её не было, значит, въезд запрещён не за долги. Литовские пограничники подтвердили, что я имею право выезжать за пределы России.

Пришлось обращаться к местному участковому, который тоже ничего не знал и посоветовал звонить в дежурную часть Ленинградского района. Я уже поняла, что придётся писать в погранкомитет — российские блюстители порядка точно не помогут, — но на всякий случай позвонила в УМВД. Лейтенант сказал: «Звоните в калининградское консульство Беларуси — у нас по вам ничего нет».

«Может, это связано с оппозиционной деятельностью? — предположил сотрудник моего юриста. — Мой знакомый музыкант тоже туда ездить не может. Нашли экстремизм в текстах его песен, запретили появляться в Беларуси до такого-то года».

Мой запрет — бессрочный. Административных правонарушений за 2017 год на моём счету нет. Древняя административка за «голосование без фликера на трассе Минск — Гродно до 6:00» давно сгорела, и если бы проблема заключалась в ней, мне бы сообщили. Впрочем, как я сейчас понимаю, могли и не сообщить. Это пьеса абсурда, кафкианский мини-процесс, и ещё хорошо, что ко мне домой в погонах не ломятся.

Со времён этой административки я даже летом в пять утра езжу с фликером, как с группой крови на рукаве, так что дело не в нарушениях.

Возможно, кому-то показалось странным, что я часто пересекаю Беларусь не на поезде. Однажды в беларуском городке меня остановила милиция. Сержант сказал: когда женщина идёт с большим рюкзаком по трассе после десяти вечера — это подозрительно, потому что «у них так не принято», и поинтересовался, что я принимала. Как он был разочарован, когда выяснилось, что ничего, и что даже беларуских рублей наличными у меня почти нет!

Ещё в 2016 году порадовал симпатичный пограничник из Каменного Лога, спросивший, почему у меня в загране «свежие украинские штампы», есть ли у меня другие документы, кроме паспортов. У меня было удостоверение, и юноша оживился: «Вы журналист? Про Украину будете писать? А знаете, — продолжал он с нажимом, — что там не война, а спецоперация?» Сделав невинное лицо, я сказала, что мы с молодым человеком ездили туда к друзьям, и пограничник оставил меня в покое.

Итак, секретарша беларуского консульства ответила, что информации по запрету и разрешению на выезд российских граждан ей никто никогда не предоставлял, а полицейский всё напутал, и надо звонить на горячую линию беларуского МВД.

Для дозвона в это МВД нужна отдельная жизнь. Несколько дней мне не отвечали, но в кои-то веки трубку сняла дежурная. К этому времени я отправила в МВД электронный запрос, на который милиция якобы отвечает в течение 30 дней. Прошло более 60 дней — ни ответа, ни привета. Если бы я неграмотно составляла запросы, это одно, только у меня в прошлом — работа делопроизводителем, в том числе — в военчасти, и я знаю, как делать запрос.

Я понимала, что дежурная МВД, скорее всего, ничего не знает, но стало интересно, почему меня перенаправили именно к ней. Этого она тоже не знала.

Дальнейшая переписка выглядела так:

16 августа 2017 г., 14:18:56

Информационный портал Госпогранкомитета РБ: Заполнена форма обращения для физического лица

Наименование и (или) адрес организации, либо должность лица, которым направляется обращение:

Госпогранкомитет Республики Беларусь

ФИО: Георгиевская Елена Николаевна 09.06.1980 [далее адрес, гражданство, имейл, телефон]

Суть обращения:

21 июня 2017 года пограничники поставили мне в паспорт печать о запрете въезда в Беларусь. Начальник погранслужбы — Янковский А.М.

Я не совершала административных правонарушений на территории Беларуси в 2017 г., личного автотранспорта у меня нет. С задолженностью по кредиту это не связано. Я не состою также в международном розыске и на учёте в ПНД. Янковский сказал, что о причине надо узнать в ОВД по месту прописки, но ни наш участковый, ни работники консульства Беларуси в Калининграде не располагают такой информацией.

Мой загранпаспорт: [данные], окончание срока действия: 29.04.2025

Хотелось бы узнать причину запрета (дата окончания срока в паспорте не указана).

У меня есть литовская мультитранзитная виза, действует до 07.06.18, по ней я пересекаю границу Литвы. Ранее таких проблем с пограничниками Беларуси не возникало.

Ответ:

21 августа 2017 г., 18:43

Здравствуйте.

Сообщение сгенерировано автоматически.

К этому письму прикреплён файл с копией запроса на инстанцию выше.

Уже начало октября, но других писем из погранкомитета или МВД Беларуси не приходило.

Зачем мне Беларусь? Всё просто: Калининградская область — полуэксклав, чтобы уехать оттуда в «большую Россию», как её называют калининградцы, нужно пересечь две границы. Мои родители живут в центральной России, поэтому я каждые три года за символическую сумму переоформляю литовский мультитранзит. А за литовской границей, которую следует пересечь в течение 24 часов, следует беларуская. Если в Беларусь нельзя, надо ездить через Латвию или Эстонию, то есть каждые полгода делать шенген, что более затратно, даже если это «культурная виза».

В центральной России у меня официальная работа, которой по доверенности частично занимается родственница; плюс ко всему, вся культурная и активистская деятельность — в Москве, а не в Калининграде, где я постоянно не живу; о личных обстоятельствах поездок распространяться не стану, скажу только, что они тоже есть.

Пару лет назад в Смоленской области мы пересеклись с автостопщиком из Бреста, который рассказал про сгинувшую на трассе девчонку. Я думаю, что её насильнику и убийце, возможно, никуда не запрещён въезд, а я фактически нахожусь на положении насильника и убийцы. Государство способно поставить в положение убийцы каждого из нас. Можно ездить автостопом, можно сидеть дома, иногда бывает достаточно просто выйти на улицу — никогда не знаешь, кого изберут жертвой очередного образцово-показательного процесса.

Поддержать редакцию:

• Гривневый счёт «ПриватБанк»: 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• Для заграничных доноров: перевод через skrill.com на счёт [email protected]
• Bitcoin: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• Etherium: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• Dash: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• Litecoin: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS