Это здание называлось Генштабом Украины. Еще раньше – Киевским Владимирским кадетским корпусом. Здесь, в этих аудиториях с высокими потолками, прилежно и не очень учились кадеты в красивой наглаженной форме, а спустя сто лет корпели над картами толстопузые генералы.

Теперь здесь мы.

И завтра мы умрём.

— Перший, Перший, прийом. Блядь, да покажись ти наконєц-то, шо ти там застряв?

Солдат наблюдает в бинокль за соседним постом, откуда перебежками должен выдвинуться его сменщик. Бинокль начинен электроникой, но и он глючит, и приходится переходить в режим обычного стандартного приспособления времён Первой мировой войны.

Над тлеющей крышей вокзала восходит солнце.

— Я тебе чую, Другий. На связі.
— Да хуяр вже сюди, блядь, мені похуй, шо ти мене чуєш!

Под ногами скрипят кусочки стекла. Окно разбито, пар вырывается изо рта, на дворе почти ноль. Пригибаясь, перебегаю мимо окон. Оттуда виден бастион нашего врага — здание у железнодорожных линий. И они, и мы достаём друг друга снайперскими винтовками, пулеметами и птурами.

А беспилотники достают ещё лучше — только у нас их не осталось.

Здание видится мне как сквозь стекло. Если не спать и не есть столько суток, сколько мы, сложно отличить реальность от иллюзии. Я тупо смотрю в одну точку, на развевающийся жёлто-голубой неофициальный флаг, а потом понимаю, что стою на открытой всем ветрам крыше Кадетского корпуса. Простите… Генштаба Украинской Народной Республики.

А напротив уселись красные захватчики, и все снова повторяется, только на дворе не 1918 год.

На промежности девушки у пулемёта расплывается красное пятно.

— Ты ранена?..
— Шо ти втупився? Ти шо, блядь, місячних не бачив?! — оскаливается она. Даёт очередь, от которой я на секунду глохну.
Вслушиваясь в звон в ушах, бормочу:
— А что, у тебя нет?..
— Нема прокладок, нема тут нічо, кінчилось давно, шо, блядь, забув?! — орёт она. Параллельно рация сообщает новые координаты цели, девушка оборачивается к пулемёту и снова даёт очередь.

Боевой беспилотник, пытающийся подобраться к зданию, прошитый пулями, летит вниз, на поле бывшего стадиона.

Я бреду далее.

Шариковая ручка едва оставляет след на бумаге, пока я пишу на морозном открытом воздухе. Где-то надо мной развевается жёлто-голубой флаг.

«Трудно поверить, что всё, что мне было дорого, — его уже нет. Где-то в нескольких километрах от меня квартира, в которой мои рукописи на компьютере и вещи Шерри. Сама Шерри в безымянной могиле где-то на Донбассе, и даже номера части на ней нет. И самого Донбасса, каким он был, уже нет, нет Харьковщины и Крыма. И Северский Донец, моя любимая река, катит теперь свои воды, наполненные пеплом, с севера на юг, мимо выжженных холмов Святогорской Лавры, которой тоже уже физически нет. Всё стёрто. Лишь я остаюсь жив и способен писать эти строки…»

Мои экзерсисы прерывают двое солдат, живо интересующихся, почему это я без броника.

— А, остав його, це той, шо їбанувся.

— Шо з ним?

— Та шо може буть? Клепки нема, і всьо. Бродить тут по криші під пулями. Броніка загубив. Хоть каску надів. Ех, таваріщ замполіт, а був же ж ти харошим чєлавєком!

Солдаты подхватывают калаши и идут далее. Пролетает беспилотник, косит первого, второй занимает позицию в уголке и начинает стрелять.

Лужа крови вокруг изрешечённой в мясо головы солдата.

Пока кровь не дотекла до моих сапог, встаю и иду вниз, на крайние этажи здания.

Недолго пришлось сидеть на первых этажах — с улицы просачивается химическая хрень, медленно убивающая, ежели ты без респиратора. Снова, шатаясь, как пьяный, бреду по лестнице наверх. Вверх-вниз пробегают солдаты и санитары.

Жёлтый флаг с чёрной «Идеей Nации» колышется на ветру. Это сквозняк от выбитой взрывом дыры в крыше. И разбитый портрет Бельского — отца Nации, хе-хе. Ну хоть теперь я позволяю себе отзываться о покойнике иронически.

Мы же теперь сражаемся за Республику… Сарказм, много сарказма.

Сажусь в углу, в хорошей точке обзора с видом на лестницу на крышу. Чистая бумага в блокноте закончилась. В пыли валяется военник с фото девушки и датой рождения – 8.04.2015. Дитя войны. Что ж ты так документы-то теряешь?..

Чтобы занять время, перечисляю в уме стороны, занявшие сейчас Киев. Исламский союз, Русское Православное единство (красная армия), Мировой Цахал, Украинская Народная республика (это у которых я на крайнем этаже сижу), Украина-Русь (это которые с вольфсангелем на флаге). И всякие группировки помельче, тут тебе и анархисты, и большевики, и черносотенцы, и ОУН, УНСО и прочие Правые сектора. Гражданских в этом аду, видимо, не осталось. Все доедают последние довоенные запасы, а подвоз провианта и оружия у всех иссякает. Потому что ядерный и химический заслон же.

Кому нужна эта территория по-настоящему? Радикальным исламистам, чей форпост за морем, в Турции и дальше? Израильтянам за тем же морем, которые теперь защищают своих братьев по крови везде, где они есть? Русским, которые отделены нынче от Украины заслоном? Или украинцам, поделившимся на фракции? Впрочем, а когда они были одной фракцией?

«Еее, таваріщ замполіт, нехароші ти питання задаєш…» – говорит мне моё бессознательное, требующее сна и мягкой кровати.

Стрелкотня и матерщина на верхнем этаже становятся все интенсивнее. Бабах — и меня глушит, в ушах одна нота. Запах палёного и много пыли сверху.

В помещение врывается солдат красной армии, в руках граната. По контексту могу догадаться, что он кричит что-то наподобие «Смерть нацизму!» и «Укропам пизда!» Его снимают очередью, но граната уже с выдернутой чекой.

Я пробегаю вверх по лестнице мимо него, оказываюсь на крыше здания снова. Флаг с вольфсангелем валяется подле, простреленный и более не официальный. Я смотрю на прекрасный закат над Караваевыми дачами и селом Жуляны, на блеклые следы трассеров и взвившиеся над аэропортом в Жулянах беспилотники.

А потом неведомая сила подхватывает меня и несёт вниз, мимо девушки со стрекочущим пулемётом, мимо солдата, ставившего мне диагноз — прямо на ограду стадиона.

Я успеваю заметить чёрную тучу, вздымающуюся над печёрскими небоскрёбами.

Я не увижу только, как она поглощает и Генштаб, и наших противников, и весь Киев.

---

Поддержать редакцию материально:

• Гривневый счёт — 5168 7422 0198 6621 («ПриватБанк», Кутний С.)
• Для заграничных доноров — перевод через skrill.com на счёт [email protected]