Культурная аппроприация и то, что с ней путают

По славянскому интернету уже несколько лет разносятся обвинения в культурной аппроприации. Обвиняют всех подряд и за всё подряд. Давайте вспомним, с чего всё начиналось, что подразумевалось под культурной аппроприацией изначально и уместен ли на постсоветском пространстве праведный гнев некоторых борцов за всё хорошее.

Как-то мы беседовали с одной квир-феминисткой, воюющей против присвоения культур. Кто такой Джон Мак-Уортер, она знала — прочитала в википедийной статье о культурной аппроприации. А книги Мак-Уортера не открывала, поэтому его высказывание об «оправданном негодовании в адрес белых поп-музыкантов, имитирующих музыку темнокожего населения [США]» поняла слишком прямолинейно. В разделе же «Правовой аспект культурной аппроприации» девушка невнимательно прочла уточнение о меркантилизации заимствований. Аппроприация выражается в заработке белых из первого мира за счёт чужого культурного наследия (особенно при условии, что коренные народы не получают при этом ни гроша), использовании изображений и символики в процессе маркетинга и неправомерном присвоении народного творчества.

Бывшеукраинский эссеист Анатолий Ульянов заявляет, что культура и есть аппроприация, и отказ от этого явления обречёт её на провал. Как это часто бывает, Ульянов не понял, что сказал (потому что не понимает суть феномена аппроприации, а разбираться некогда и неохота). Отказ от фактического плагиата не обречёт культуру на провал. Как-то более раскрученная, конформная и попсовая драматургиня прочла мою пьесу на сайте конкурса «Евразия», а через пару лет написала пьесу с точно таким же сюжетом и частично содранными диалогами, только без мата, умеренную, как сказал бы Грибоедов, и аккуратную.  Сюжет редкий, так что у меня и моих знакомых не было сомнений, откуда писательница его взяла. В итоге она успешно ставит эту пьесу в театрах и получает отчисления, а я не получаю ничего, потому что «контркультура и неформат», а ещё я не пью с кем надо и не состою в родстве с кем надо. Судиться бесполезно.

Представьте, что эта молодая женщина — богатая белая певица, а я, например, мало кому известный чёрный блюзмен из Гарлема, которому не просто «бесполезно судиться» — ему порой на пиво не хватает. Так выглядит культурная аппроприация в чистом виде. Но по гамбургскому счёту наша ситуация к числу аппроприативных не относится: к национальным меньшинствам я принадлежу лишь частично, а мой текст не имеет отношения к культуре какого-либо этнического меньшинства. В писательской среде это определяют как «полуплагиат», и не более того.

Основная ошибка славянских борцов с аппроприацией — калькирование западного, в частности, североамериканского дискурса. Они не понимают, что белый в США — не то же самое, что белый в Украине или России. Белый американец традиционно обладает более высоким статусом, чем цветной, но славянин по сравнению с этим американцем не привилегирован, и его белизна — лишь цвет кожи, а не статус. В нашем контексте белый обладает выраженными привилегиями, только если он не просто белый, но ещё и русскоговорящий православный из большого города. Приехавшего в столицу на заработки жителя деревни будут презирать, как и цветного мигранта.  

Борцы кричат, что белой девушке сделают комплимент за дреды или афрокосы, а африканку с заплетёнными волосами будут презирать как дикарку. И ничего, что белого мужчину с окраины Твери или Чернигова за афрокосы могут буквально избить, а девушку обозвать сектанткой. Если славянскому парню из провинции повезёт, его не отметелят, а просто назовут наркоманом или посоветуют побрить голову, «как все нормальные мужики», и «сходить в сумасшедший дом».  В узком богемном кругу ничего подобного не произойдёт, но я говорю о реакции глубинного народа.

Порой доходит до того, что исповедание буддизма славянами тоже приписывают к аппроприации. Якобы привилегированные белые примазываются к духовному наследию тибетцев и бурят ради экзотики и понтов. Это ничего, что условно белый может быть на треть бурятом (с украинской фамилией по отцу) или прийти к «чужой» религии совершенно по другим мотивам, а его уровень жизни не будет превышать уровень жизни среднестатистического гражданина Улан-Удэ. Заодно он, как и вышеупомянутые «аппроприаторы» с афрокосами, огребёт обвинения в сектантстве, шизофрении и предательстве родных корней. Слышите, как звенят скрепы?

Что характерно, позиция ряда SJW — так ультраправые блогеры, привычно раздувающие значимость некоторых явлений враждебного идеологического сектора, называют сражающихся против любой дискриминации максималистов, которые в пылу сражения вешают на всех подряд ярлыки и с водой могут выплеснуть ребёнка, — отлично гармонирует с консервативной: славяне должны исповедовать только свою религию. Только вот какую? Христианство ведь выросло из заимствования Римом учения одной угнетённой секты одного угнетённого народа. Нужно срочно объявить православие сплошной аппроприацией и предложить славянам язычество. Только вот беда — в этом культурном сегменте полно правых. А ещё придётся заново изобретать религию, потому что исконная традиция безвозвратно утрачена.

Любопытно, что социальные воины кидаются на рядовых «белых» буддистов и не предъявляют претензий к состоятельным американским популяризаторам медитаций, натаскавших терминологии из книг полунищих тибетских гуру и гуринь и отрывающих медитацию от религиозной традиции, чтобы менеджерам из Нью-Йорка было проще во всё это врубиться. Это лицемерие или типичное для постсоветских любителей кальки неумение видеть за деревьями лес? А может быть, тривиальная канализация агрессии? Богачи из первого мира проигнорируют твои истерики, а левак из тусовки, который не так оделся, не в то верит и не туда смотрит — вот он, можно даже травлю от скуки устроить и понаблюдать, как он будет выкручиваться.

Как отмечает писательница, блогерка и бывшая политическая активистка Жанна Пояркова, доведение понятия культурной аппроприации до абсурда способно обернуться фактическим запретом на репрезентацию национальных меньшинств в культуре: «Фильмов про индейцев не сыщешь днём с огнём, потому что белые за эту тему браться боятся, чтобы их не закидали дерьмом, а у индейцев нет денег, т.к. капиталистические конторы не рискнут в них вложиться». Относительно успешный «белый» фильм о жизни аборигенов может получиться несовершенным, но откроет зелёный свет для фильмов, снятых самими аборигенами? Нет, не слышали. Зачем думать на два шага вперёд? 

Кстати, почему в твиттере не пишут об аппроприации внутри культуры? Так, многие русские композиторы и певцы стали известны благодаря переработке фольклорной музыки, а неграмотные русские крестьяне не получили ничего. В лучшем случае — упоминание в хрестоматии: «Записано со слов такой-то». Напомню, что некоторые дореволюционные переработчики происходили из франкофильской либо германофильской среды и лучше знали Шиллера, чем рязанский диалект. Культурный разрыв между сословиями был колоссальным. Или заимствование у крепостных крестьян не считается — они же белые? Вот завозила бы Российская Империя толпы рабов из Африки — другое дело. 


Додавайтеся в телеграм чат Нігіліста

Поддержать редакцию:

  • UAH: «ПриватБанк», 4149 6293 1740 3335, Кутний С.
  • Patreon
  • USD: skrill.com, [email protected]
  • BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
  • ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
  • DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
  • LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS

You may also like...