Россия в Сирии

На фоне коронавируса, протестов и взлетов валюты сводки новостей пестрят дипломатическими и военными победами России на Ближнем Востоке. Турецкий президент видит Путина чаще, чем собственное отражение. «Легитимный» президент Сирии Башар Асад дает интервью главным российским телеканалам. Посредником в решении сирийского кризиса выступает Россия. ООН собирает комитет для составления новой конституции Сирии. Конечно, ведущую роль в процессе играет Россия. При этом курды, контролирующие весь северо-восток Сирии, остаются за бортом.
После «Арабской весны» 2011 года в Сирии произошла революция. Часть северо-востока Сирии — Рожава — стала де-факто контролироваться курдскими революционерами. За 9 лет они изменили политику как на региональном, так и на международном уровне. Они нехотя отпускают США из Сирии, декларируют о невиданных ранее свободах на Ближнем Востоке и разбивают ИГИЛ, с которым пока никому не удавалось поквитаться. Но что думают в самой Рожаве о планах России примирить курдов с сирийским правительством?
Новая революционная власть потратила годы на огранку дипломатии между ополченцами в цветных платках с одной стороны и военными машинами разных иностранных держав с другой. Локман Ахме — представитель Автономной администрации, главного института власти почти победившей революции. Его офис, расположенный в одном из покосившихся домов Камышло, намекает на то, что революционеры, раз «сходив в народ», так из него и не вышли. Восседает товарищ Локман на пластиковом стуле и вкрадчиво напоминает мне, что мы говорим про северо-восточную Сирию. Ведь официально Рожава — курдское название территории северо-востока Сирии, а проживают на ней не только курды, но и арабы, армяне, ассирийцы и целый спектр различных народностей.
«Россия принимает у себя федеративную систему? Почему в Сирии нельзя? — начинает было Локман. — Мы хотим такую же систему для Сирии, но Россия не поддерживает. Россия сотрудничает только с сирийским режимом. Это неправильная политика. Хотелось бы, чтобы у России был готовый проект по урегулированию сирийского кризиса. Но какой проект у нее есть сейчас для нас? Пусть сирийский режим возьмет все под свой контроль. А где они были, когда здесь был ИГИЛ?»

Как объясняет товарищ Ахме, Россия начала взаимодействовать с Автономной администрацией в 2016 году и могла бы тогда же начать выводить Сирию из кризиса. Но не стала. Зато в 2017 году Россия заключила с курдами из Африна военное соглашение. Обязалась закрыть воздушное пространство и ввести российскую военную полицию. Спустя год Россия передумала. 19 января 2018 года Турция объявила о начале операции по захвату Африна «Оливковая ветвь». Через несколько часов Россия передислоцировала свои войска. С неба на жителей Африна градом посыпались бомбы.
«Сирийская армия отправила больше ста солдат в Африн для помощи YPG. Но Россия сказала: “Нет, не отсылайте”, — рассказывает революционный чиновник. — Ответственность за то, что произошло в Африне, лежит на России. Без позволения России Турция не смогла бы вторгнуться в Африн, в Сарекание (прим. – курдское название Рас эль-Айн), в Гре Спи (прим. – курдское название Тель Абьяд). Даже в Идлибе бы они не остались. Вот сирийская война и продолжается».
Сами мы не местные
С Анастасией и Хусейном я познакомилась в аптеке. Часто фармацевты и доктора в Сирии говорят по-русски. Многие закончили университеты в постсоветских странах.
Анастасия родом из Беларуси, жила какое-то время в России. Потом влюбилась в курда из Африна, студента медицинского университета. Приехала раз к нему в гости на каникулы, посмотрела просторы холмистого Африна и решила остаться насовсем. Но насовсем не получилось.
«Вот представьте: на вас наступают наемники, которые ничем не отличаются от боевиков ИГИЛ», — говорит беженка из Африна Анастасия. Я нехотя представляю.
«Люди сами уходили, чтобы не попасть в руки наемников. Отступать можно было только в город Африн, — вспоминает Анастасия. — Помню, товарищи тогда говорили, что город Африн — это красная линия, которую турецкие наемники не могут переступить. Наверное, Россия и сирийский режим давали какие-то гарантии, которые так и не оправдались».
О российских солдатах, мистическим образом оказавшихся в Джиндиресе в разгар турецкой операции, мне в один голос рассказывали еще интернациональные бойцы. Некоторых счастливчиков из других стран на КПП с сирийскими и российскими солдатами пустили повоевать с турками. Может быть, не заметили. Зато интернационалисты точно заметили по прибытию россиян, пытающихся впарить гуманитарку.
«Первое время в Шахбу, куда перебрались беженцы из Африна, россияне привозили гуманитарную помощь. Там люди, бабушки, женщины просто бросались на их машины с криками и плачем. Хотя у беженцев первое время вообще ничего не было», — описывает послевоенные будни Хусейн, доктор из Швейцарии, оставшийся помогать беженцам.
Местные сразу поняли, что дело дрянь. Турецкие самолёты бомбили все, что шевелилось внизу. Террористы мерещились всюду, и Эрдоган был неумолим.
«Я вам, знаете, как скажу: конечно, это мое личное мнение, но все заранее спланировано, — призналась Анастасия. — И все происходит согласно тому, о чем договорились сильные мира сего, а люди расплачиваются за все это».
Гости на пороге

Стать посредником между сирийским правительством и представителями революционной верхушки не помешала ни смертельная обида курдов на Россию за Африн, ни немые укоры жителей приграничных зон в сторону российско-турецких патрулей по землям, залитым кровью курдов, арабов, армян, ассирийцев в боях с ИГИЛ.
Все города с преимущественно курдским населением находятся на границе с Турцией. Город Дарбесие — почти вплотную к границе. По пути в город, если захотеть, можно даже потрогать белую стену, за которой уже враг. Все дома города как будто облокачиваются на эту глухую стену, прерывающуюся лишь однажды на месте «ворот» – давно закрытого пропускного пункта между Сирией и Турцией. Его бы было нелегко заметить, если бы не алеющий горизонт, который закрывает внушительных размеров турецкий флаг.
С прошлогодней войны вдоль всей границы в этих городах, «прислонившихся» к Турции, все иначе. Дети больше не играют в футбол. Раньше можно было встретить мальчишек, стоящих, обхватив голову руками, напротив разделительной стены. По-дружескому секрету один десятилетний курд сказал мне, что такая поза означает на неформальном языке «я засуну свою голову тебе в жопу». Теперь приграничные с Турцией города и деревни Сирии опустели. Особенно безлюдно в те дни, когда на трассы выезжает патруль.
«Вы боитесь жить здесь?» – спрашиваю, едва переступив порог дома своей знакомой Нарвин из Дарбесие. Молодая улыбчивая Нарвин не отсюда. Здесь, в Дарбесие, дом ее мужа. Сама она нехотя приезжает сюда и предпочитает жить со своими двумя маленькими дочками в Хасаке, подальше от войны. На ней хозяйство, и все ее мысли занимают бытовые дела. В ответ на мой вопрос она на мгновение задумалась, будто прикидывая, чего именно ей стоит бояться на этот раз.
«Страшно, конечно, — сказала Нарвин, разливая по стаканам чай. — Сегодня вот снова поедет этот патруль. Сегодня, вроде бы без турков».
Ее подруга Создар запротестовала: «Нет, сегодня точно без турков. Они же 50 турецких солдат убили вот недавно. Куда ж они теперь поедут». Для деревенских жителей без какой-то активной политической позиции, телевизора и с конвульсирующим интернетом мои знакомые оказались слишком хорошо осведомлены о последних событиях в Идлибе. Пойти смотреть на патруль они отказались: россияне придут, мол, потом еще домой. Это хоть и «харам» для них, как сказала Создар, но мало ли что.
В итоге встречать военные машины России со мной вызвались местные ребятишки и брат Нарвин Чегдар. По дороге в соседнюю деревню, где мы должны были ждать явление россиян народу Рожавы, Чегдар признался, что он вообще-то не сторонник революции. Откровение по меркам Рожавы довольно неожиданное.
Чегдар нахваливал Россию, что-то вспоминал о культуре и утверждал, что курдский очень похож на русский язык — не отличить. И вообще русские и курды братья, дружно боровшиеся с османами всю свою историю. Проводив меня до трассы, Чегдар стал внезапно прощаться. «Не хочу, — говорит, — нарываться. Тут раньше в них камни бросали. Вдруг подумают, что я это… Таким занимаюсь».
Через дорогу пастух заранее отогнал овец подальше от трассы и уселся в поле. Обычно проезжающим машинам машут дети. Собаки изводят себя лаем и самоотверженно бросаются под колеса. Но ради российских гостей сценарий переписали. Военный конвой россиян медленно заехал в город, взял курс на рынок и отправился дальше. Куда — никто не знает. Местным не сообщают заранее о патруле. К тому же, официально и не нужно: YPG и их друзей официально в «безопасной зоне» для Турции нет.
Провожал российский патруль пикап местных революционеров. А во всей Дарбесие почти во всех домах молодые люди и девушки служат в революционном ополчении. Не от того ли, думаю, камни в конвой никто не швырял.
Наивно спрашиваю ребятню: «А камни когда кидать начнут?»
«Кто? Мы не будем, а ты, если хочешь, давай», — предложили мне мои юные сопровождающие.
Позже в Камышло, где революционные власти и сирийский режим сейчас вполне уживаются, стоматолог Бахазат, отлично говорящий по-русски, объяснил мне, что к чему: «Люди камнями бросали только в турок. В турецкие машины. К россиянам агрессии нет».
А потом подумал и сказал: «Да и вообще это все организовывали на камеру, наверное, для телевизора».
Агрессии на россиян нет
«Ублюдки! Ты только посмотри на это! Эту деревню мы освободили от ИГИЛ в 2015 году!» — Шерван замахал у меня перед лицом разбитым телефоном с каким-то видео. По экрану ползли военные машины. Некоторые были опоясаны красной линией с надписью на русском: «Военная полиция». Шерван — курд из Турции, один из немногих выживших на войне в Кобани.
«Мы освобождали эту землю, дом за домом, от ИГИЛ. Турки возили им провизию и оружие грузовиками. А теперь они как хозяева тут ездят. С россиянами. Да пошли они все», — хевал Шерван грустно досмотрел видео. Перемотал обратно. «Вот на том холме, — Шерван тычет пальцем в крошечный клочок земли за конвоем. — На этом холме я потерял свою школьную подругу».
Год назад Шерван устраивал экскурсии своим друзьям по местам его рожавской молодости. 9 октября Турция вновь напала на Рожаву, захватила город Сарекание и Гре Спи. Хотела больше, но Россия пришла на помощь и заключила очередное соглашение о прекращении боевых действий. В очередной раз согласившись с Турцией, россияне начали разъезжать по любимым местам Шервана вместе с его заклятыми врагами.
На фронте и в тылу

В прекращение огня, о котором Россия договорилась с Турцией, никто не поверил. С декабря прошлого года даже в районе Тель Темира летают турецкие дроны. А теперь, после начала войны, этих жужжащих глаз врага стало еще больше.
Фронт Тель Темира от города недалеко. Всего 5 минут на машине, если не попасть в пробку из-за очередного военного конвоя кого-нибудь из иностранных гостей. Чаще всего в Тель Темир заезжают россияне. Иногда они бодаются с американской расфуфыренной военной техникой. Приезжает сирийская армия с криками и почти всегда в хорошем настроении: развешивают сирийские флаги и уезжают. Жители города их снимают, но чаще всего ленятся. Флаги сирийского режима выполняют не только декоративную функцию, но и оборонительную.
«Да пусть висит, — махнул тростью в сторону сирийско-российского конвоя сгорбленный дедушка, когда мы остановились возле фалафельной с сирийским флагом и портретом Оджалана на фасаде. — Может, Турция хоть не будет бомбить тут. Сирийский флаг есть, будут думать, что и Россия тут».
«Наверное, не знает про Идлиб», — решила я.
При подъезде к линии боевых действий, а точнее, к линии «прекращения огня», где изредка ходят в атаку то наши, то турецкие боевики, мы начинаем слышать беспокойное небо. Оно гудит российскими вертолетами, низко приседающими над позициями Сирийских демократических сил (Рожавы) и сирийской армии, и какими-то самолетами. «Скорее всего, американцы, — говорит мне один из бойцов СДС. — Не турки же. Если бы турки, нас бы уже тут не было. Да и не сунутся они сюда, если здесь российский вертолет».
«Это не моя война, — признается неожиданно другой. — Мы вообще ничего не значим. От нас ничего не зависит. Сегодня мы здесь, ждем пока они там что-то решат. Атаковать эту деревню или нет. Ждем, пока Путин или кто-нибудь что-нибудь не скажет. Рожава потеряла право голоса в этой войне».
Вечереет, мы открываем зонт — специальный, он скрывает нас от тепловизоров, — и направляемся в другое здание. В целях безопасности лучше перемещаться маленькими группами и не кучковаться, чтобы не привлечь бомбы.
«Но ведь здесь же только что был российский вертолет… Ты же сам сказал, турки не сунутся сюда, пока россияне здесь».
«А ты уверена, что россияне не сливают туркам информацию? Они же все заодно!»
Через несколько дней от этого здания ничего не осталось.
Добро пожаловать
Расстояния тут небольшие. От передовой до военной базы YPG, также находящейся в области Тель Темира, всего ничего – 7 километров. И мы уже «в безопасности», так как по российско-турецкому соглашению турки не могут резко начать бомбить нас. Во всяком случае — так мне сказали в координационном центре СДС.
Здесь в крохотной деревне, назовем ее Н., чтобы размазать по карте координаты, батальон YPG и их же военная техника. Там же академия, где прямо сейчас проходят курс молодого бойца и переподготовку по американской программе анти-террора. Всюду портреты Оджалана и треугольные флаги YPG.
На подъезде к деревне Асаиш — местная полиция, которая проходит подготовку в тех же академиях, что и YPG, то есть, по мнению Турции, — террористы. А сама деревня находится вдалеке от крупных дорог. Сама по себе эта деревня не может представлять никакого туристического интереса — одна из многих, которую, к тому же, сложно найти на карте.
«Хамви» (HMMWV — американский военный вседорожник) был заботливо прикрыт тряпочками разного размера и цвета. Другой поставили под дерево, как будто бы его и не было вовсе. На полу одного из домов деревни мы уселись пить чай с командирами.
Вдруг в комнату забежал один из бойцов и, не говоря ни слова, стал заряжать гранатомет. Дело нешуточное.
«Едут, едут!» — крикнул кто-то по-арабски.
Медленно приподнялся командир батальона Шореш: «Что случилось?»
«Русские здесь!»
Внезапно все обросли жилетами и автоматами. Кто-то нервно заправлял патроны в цепь пулемета Калашникова. Некоторые угрюмо курили, выглядывая из дверного проема, другие — посмелее — заняли позиции. В общем, разволновались все не на шутку.
Такой оперативной боевой готовности у бойцов СДС не было даже в Бахозе. В 300 метрах от ИГИЛ бойцы спокойно ходили в шлепках и забывали автоматы, выходя из здания. То ли от вида военной техники гостей бойцы так впечатлились, то ли поверили слухам, что с россиянами в машинах катаются и турецкие солдаты.
Двадцать человек облепили коридор в ожидании приказа командира. Весь батальон с замиранием следил, как командир вышел к гостям, пожал руки вышедшим из машины YPG, сопровождающей российский конвой. Командир с людьми из машины YPG друг другу покивали и попрощались. Россияне уехали.
Командир вернулся и успокоил всех, что россияне здесь по чистой случайности. А потом повернулся к одному бойцу и сказал: «Заводи “Хамви”, сегодня переезжаете в другое место».
Слабые мира сего
Напряжение нарастает. Россия снова где-то с кем-то о чем-то соглашается. Местные с тревогой ждут, что же будет дальше. У революционеров, кажется, есть ответ на этот вопрос — неизбежные старания построить что-то на обломках сирийского государства. О возможности новой войны и оккупации новых территорий северо-востока Сирии говорят осторожно.
«Теперь все, что будет происходить на севере-востоке Сирии, на совести России. После оккупации Сарекание и Гре Спи осенью прошлого года Россия заключила сделку с Турцией. По одному из пунктов сделки мы должны были вывести свои отряды на 30 километров. Мы это сделали. Дальше дело за Россией», — объясняет товарищ Ахме из Автономной администрации.
Регулировать лечение запущенных болячек на сирийской земле будет Россия. И пока граждане Сирии не буду сами вести друг с другом диалог, решать за них будут, как подметила беженка из Африна Анастасия, сильные мира сего.
Поддержать редакцию:
- UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
- Patreon
- USD: skrill.com, [email protected]
- BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
- ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
- DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
- LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS