9 октября за пару минут до полудня Штефан Баллиет припарковался недалеко от синагоги в немецком городе Халле, приготовил камеру для интернет-стрима и сделал следующее заявление на английском: «Hey, my name is Anon. And I think the Holocaust never happened». За такими непосредственными угрозами, как феминизм и миграция, якобы скрывается главный враг — «the Jew». Рядом с ним в машине — самодельное оружие и несколько килограммов взрывчатки. Через несколько минут он прибывает к синагоге, в которой по случаю праздника Йом Кипур находятся более пятидесяти человек, объявляет: «Nobody expects the internet SS», — паркуется и несколько минут пытается проникнуть туда. 

Охранник вовремя замечает Баллиета и блокирует все входы и выходы. Баллиет несколько раз стреляет в дверь и пытается её взорвать, но безуспешно. Мимо него проходит сорокалетняя Яна Л., которая, видимо, не поняла происходящего, приняла попытки взорвать дверь синагоги за поджёг новогодней хлопушки и попыталась пожурить нападавшего. Разочарованный своей неудачей Баллиет стреляет женщине в спину. Проезжавший мимо курьер пытается помочь женщине, Баллиет пытается выстрелить и в него, но самодельное оружие заедает. Курьер успевает скрыться. 

В 12:07 нападающий отказывается от попыток проникнуть в синагогу, садится в машину и проезжает метров пятьсот, видимо, без какой-либо чёткой цели. Замечает турецкую закусочную и решает заняться ею. Он стреляет по прохожим, бросает вовнутрь взрывчатку и убивает двадцатилетнего рабочего Кевина Ш. Оружие часто даёт осечки, иначе жертв могло быть значительно больше. «Sorry, guys, the fucking Luty is shit man!» — жалуется он своей публике. Затем он пытается ехать дальше и впервые (12:16) сталкивается с полицией, с которой ввязывается в перестрелку и получает лёгкое ранение в шею. В то время ему кажется, что он хотя бы смог незадолго до смерти показать, насколько ненадёжно его кустарное вооружение. «I am a complete loser», — комментирует он происходящее. 

Он ещё раз проезжает мимо синагоги, выбрасывает смартфон возле главного вокзала и выезжает на автобан в сторону Лейпцига. Тут полиция теряет его след. Почти сорок минут спустя Баллиет прибывает в небольшой городишко Видерсдорф, где пытается поменять автомобиль, стреляет в случайных мужчину и женщину, крадёт такси из ремонтной мастерской, снова выезжает на автобан в южном направлении и проезжает мимо Лейпцига. По пути он создаёт ДТП, в котором обходится без погибших и раненых, и уже в 13:38 его окружает полиция. 

Сейчас 27-летний террорист-любитель находится под строгим надзором в тюрьме города Халле, даёт показания, официально подтверждает свои антисемитские убеждения и ждёт суда. Вменяются ему два убийства и многочисленные покушения на убийство. Пожизненного заключения официально в Германии нет, но на такой случай предусмотрены меры по продолжению содержания под стражей, если того требуют соображения общественной безопасности — инструмент довольно произвольный. Так что «недовольный белый мужчина» едва ли сможет когда-либо вернуться домой к маме, но сможет теперь завести дружбу по переписке с Андерсом Брейвиком и Беатой Чепе, если его преждевременно не порешат заключённые ультрас Халльского футбольного клуба (фэном этого клуба был убитый Баллиетом Кевин Ш.). 

В опубликованном до акции 9 октября «манифесте» Баллиет ставил перед собой три основные цели: во-первых, доказать практичность самодельного оружия; во-вторых, завалить побольше евреев и прочих «анти-белых» и, в-третьих, поднять мораль и боевой дух «других угнетённых». Бонусом в этом рил-лайф-шутере было «не погибнуть». До конца своей удручающей бонусной жизни ему придётся довольствоваться невысоким местом среди «лузеров» в таблице high scores на Encyclopedia dramatica (на конец октября это место нр. 115). Такой вот «achievement». (Кстати, ещё Андерс Брейвик писал о «levels», которые необходимо достигнуть во время акции.) Вот, казалось бы, и вся история. Убитых оказалось только двое, раненым мы желаем скорейшего выздоровления. Живым же не остаётся ничего иного, как стоически отнестись к теракту, воспринять его как событие, которое может произойти где угодно и почти непредотвратимо, и жить дальше. Но хотелось бы сделать несколько замечаний об инциденте и актуальным дискуссиям вокруг него.

Самое курьёзное в этой истории — бурное конспирологическое творчество ультраправых. Это и понятно — комьюнити вынуждено как-то объяснить себе и общественности вопиющую бессмысленность теракта, а заодно и отмазаться от обвинений в терроризме. Дескать, мы, конечно, давно выступаем за насилие, против мигрантов, ZOGа и феминизма, но этот пассажир не наш: мы, конечно, тоже белые, но какие-то более пушистые, что ли. Одни утверждают, что Штефан Баллиет не немец вовсе (а может быть, даже исламский конвертит), и кивают на Давида Сомболи, устроившего стрельбу в июле 2016 года в мюнхенском супермаркете. У Сомболи были персидские корни, но он отпраздновал пятилетие бойни на острове Утойа, расстреляв людей, в которых опознал мигрантов.

Другие хотят видеть Баллиета левым. Видимо, по аналогии с «эко-фашистом» Таррантом, когда реакционная экологическая повестка стала у панически отмазывающейся правой братии a posteriori исключительно левым делом. Почему левым оказался Баллиет, остаётся только гадать. Видимо, из-за борьбы с ZOGом. И вообще, всё ложь и манипуляции, «false flag attack»: и убил-то вместо евреев двух совершенно обычных немцев, а на одной из фотографий ведёт стрельбу возле фонарного столба с предвыборным плакатом «Альтернативы для Германии». Кадр наверняка постановочный, дабы бросить тень на партию. 

Как известно, после поражения во Второй мировой в Германии антисемитов не осталось совсем. Были «легитимные критики Израиля», «сочувствующие делу арабского антиколониального движения», «раскрыватели правды о мировой закулисе» и т.д., и т.п., но антисемиты перевелись самое позднее 9 мая 1945 года, причём как на территории будущей ФРГ, так и на территории будущей ГДР. Немецкие левые тоже от народных масс особо не отрывались и то закладывали бомбу в берлинскую синагогу в 1969-м, в день памяти жертв ноябрьских погромов, то при участии RAF и «Революционных ячеек» угоняли израильский самолёт, где на глазок делили пассажиров на евреев и неевреев. 

Официозное воспоминание о сингулярности Аушвица в германской политике сыграло злую шутку с пониманием и оценкой современного антисемитизма: он не воспринимается серьёзно, т.к. считается, что высокой планки, заложенной Аушвицем, он не достигнет, а миллионы уничтоженных евреев снисходительно принимаются post mortem в некую мифическую «иудео-христианскую культуру», которая иногда оказывается весьма полезной в полемике против прочих нежеланных «пришельцев». Сам Баллиет после ареста первым делом спросил своего адвоката, не еврей ли он, и поспешил добавить, что не стал бы отказываться от адвоката-еврея. Ведь в представлении антисемита такой адвокат должен быть не только высококвалифицированным, но и очень могущественным. Разве филосемитизм имеет какое-то отношение к антисемитизму? 

Маман подзащитного, школьная преподавательница этики, пыталась объяснить прессе мотивацию сына: «Он ничего не имеет против евреев, в буквальном смысле. Он против людей, стоящих за финансовой властью — а кто не против?» Антикапитализм уровня паблика «Красный передел», ищущий финансовых властелинов мира в провинциальной синагоге, но антисемитизм?! Доморощенный, не чужой, не исламский?! Помилуйте!

Сходным образом обстоят дела и с правым терроризмом в Германии. Феерическое расследование дела «Национал-социалистического подполья» тому самый яркий и известный пример. На самом деле, примеров в послевоенной истории Германии полно. Начиная с различных «военно-спортивных групп» и убитых «обычными парнями, имеющими что-то против финансовой власти» гастарбайтеров, бездомных, панков и заканчивая организованными правыми структурами в армии, полиции и тайной службе со всеми пропавшими и засекреченными документами и остановленными расследованиями. Просто о нации, заново основанной союзниками на фундаменте «ариизированной» экономики и Аушвица (нет, не на Гёте с Шиллером), принято думать, что она учла «ошибки» прошлого и должна стать моральным светочем остальному человечеству. В Германии неохотно говорят о правом экстремизме. Для ФРГ враг всегда был слева и на востоке Европы, а ГДР вообще была основана как «антифашистская нация». На том и порешили. Работавшие на Гитлера чиновники, учителя, офицеры, врачи и прочие смогли продолжить карьеру, если не перегибали палку в прошлом. 

Давид Сомболи, юный стрелок из Мюнхена, был признан психически больным, но не правым экстремистом. Этим объясняется и ответ полиции Саксонии-Анхальт на упрёки еврейской диаспоры, обвиняющей «блюстителей порядка» в отказе охранять молельные дома и культурные центры (охранником в халльской синагоге был член общины). Иудеи неоднократно просили полицию об охране, но та была «занята борьбой с (исламским) терроризмом, поэтому не может заниматься также правым экстремизмом». Подождём, что ещё станет известно о Штефане Баллиете, 27-летнем криворуком задроте, у которого не было ни друзей, ни подружки, ни своего дома. Который жил у мамы и доигрался в шутеры до того, что перестал отличать их от реальности. Об «одиноком волке», поддержанным игровым комьюнити, но не имеющим каких-либо подтверждённых связей с местными неонацистами, появившимся внезапно из самого тёмного закоулка интернета и нарушившим гармоничную жизнь общества. 

Тем временем, согласно опросу, проведённому летом/осенью этого года Мировым еврейским конгрессом (WJC), примерно четверть  взрослого населения Германии придерживается антисемитских стереотипов (среди выпускников университетов с годовым доходом более 100 тыс. евро их 18%).

ПОДПИСЫВАЙТЕСЬ НА НАШ КАНАЛ В TELEGRAM!

Поддержать редакцию:

• UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• Patreon
• USD: skrill.com, [email protected]
• BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS