Лукашенковский режим славится своим отношением к оппозиции. Протесты разгоняют, их участников судят. Но сильнее всего режим ненавидит анархистов — их пытаются не только заткнуть, но и в прямом смысле втаптывают в грязь. Всем нам уже надоело писать об очередных избиениях, задержаниях и судебных приговорах. Но ничего не поделаешь.

Представляем вам повествование нашего беларуского товарища Николая Дедка, которое он изложил на своей странице в Фейсбуке.

30 июня 17 парней и девушек анархистских взглядов собрались пообщаться, обсудить свои вопросы и просто потусоваться за городом. Дело было в районе Крупок. Мы собрались, зашли на далёкую поляну в лесу, разбили палатки, обустроили кухню, повесили тенты и занялись своими делами.

Днем, когда мы готовились к очередному обсуждению, из кустов неподалеку раздалась автоматная очередь, а после оттуда с криками «ЛЕЖАТЬ! ВСЕМ НА ЗЕМЛЮ!» выбежали люди в масках и бронежилетах, вооруженные автоматами и даже дробовиками. Всех нас уложили лицом в землю. Вскоре за ними подошли оперативники, и начали всех нас поочередно снимать на камеру, задавая одни и те же вопросы: как зовут, что здесь делаем, с кем приехали, сколько всего человек в лагере и т.д. Причину кипиша объяснили очень оригинально: здесь незаконно вырубаются деревья!

«Кто занимался заготовкой древесины? Чья это пила? Чьи топоры? Вы знаете сколько лет этим деревьям?» — вопрошал один из оперативников, указывая на две спиленные сухие сосны, которые мы использовали в качестве скамеек.

Наконец мы начали понимать, кто вообще эти люди: один из вооруженных масочников предъявил удостоверение Специального отряда быстрого реагирования Внутренних войск Беларуси, другой представился служащим по охране природы. Остальные отказались знакомиться, но вне сомнения, опера были из Главного управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией.

Нас немного побили — в основном за то, что смотрели по сторонам, когда лежали на земле. Автора этих строк били дважды. Один раз за то, что пытался убежать от СОБРовцев, а второй, когда ГУБОПиКовцы отвели в сторону на «беседу». Били, правда, не сильно — видимо был приказ не жестить. «Спецоперация» продолжалась 7 часов, из них шесть я провел в наручниках, периодически меня укладывали на землю под дождь.

«Нахуй ты приехал сюда? — таким был главный вопрос силовиков. — Вали в свою Европу, а то мы тебя достанем!» Неоднократно вспоминали мои статьи, очень ругались. Один из оперов (как позже оказалось, Михаил Бедункевич, начальник 3-го «антиэкстремистского» управления ГУБОПиК) сказал, что достанет меня и «там», ведь я «за деньги хуесошу родную страну».

Так мы и лежали на земле, ожидая приезда каких-то служб, вставая на «беседу» или на обыск палаток. Главной проблемой был дождь и холод. Кого-то поставили на колени, кого-то держали под открытым небом на мокрой траве. По сравнению с этим оскорбления, угрозы, пинки и хождение по нашим спинам казались мелочами.

«Наркоманы и укурки, блядь!»
«Это твоя палатка? А если найдем там женские принадлежности, гыгыгы».
«Вот Дедок съебет в свою Европу, а вам тут за него отдувайся!»
«Тебя сюда Дедок позвал? Что он тебе пообещал?»
«Вы только скажите, кто рубил деревья, и мы вас сразу отпустим!»

У одного товарища нашли стикеры анархистской группы «Прамень» — его отвели в сторону и попытались заставить сняться в видео, в которых он бы рассказал о стикерах и группе. За отказ его начали избивать, но мы заметили и подняли крик — тогда его оставили в покое.

Потом был обыск, приехал Следственный комитет с понятыми из местной химии, Крупское РОВД. В общей сложности нашу поляну посетило четыре десятка силовиков. Напомню, что нас было всего 17.

На двоих товарищей составили протоколы за «Распространение экстремистских материалов» и «Незаконное удаление растительности», изъяли всю нашу печатную продукцию. До последнего мы все были уверены, что получим сутки ареста, и уже готовились к этому. Но, на удивление, сначала свалил СОБР, потом, выдав нам повестки на 6-е число, свалил и СК. Итого к десяти часам вечера мы остались в лесу посреди разбросанных вещей.

Да, мы остались избитыми и униженными, мусора сумели узнать о нашем закрытом мероприятии и сорвать его. Но мы были собраны и знали что делать в таких случаях — ни один из нас не дал силовикам никаких показаний. Все разговоры с ними происходили приблизительно по такой схеме:

— Что ты тут делал?
— Отдыхал.
— Кого ты тут знаешь?
— Никого.

Несмотря на давление, все продержались достойно. Псы режима ничего не смогли сделать с нашей солидарностью, с нашей верой в собственную правоту, с нашими идеями. Мы пережили уже многое, переживем и это. Без громких слов: своими действиями они нас не сломали.

Чуть позже я идентифицировал одного из оперов как подполковника Михаила Бедункевича, начальника 3-го «антиэкстремистского» отдела ГУБОПиК. Тогда он был в маске и так боялся опознания, что даже запрещал на себя смотреть на себя, когда мы лежали на земле. Но я запомнил его по голосу и написал об этом у себя в Фейсбуке. У человека тяжелая работа — сегодня даешь интервью, по которому тебя и опознают, а уже завтра мчишься к черту на рога, чтобу походить по спинам безоружных людей. Один вопрос: если ты такой герой, то чего боишься показать лицо? Стыдишься? Понимаешь, что ничего геройского в твоей работе нет? Или просто боишься мести? Живи с этим страхом, ты его заслужил.

История продолжилась 12 дней спустя, когда автор этих строк направлялся с редакционным заданием на суд к своему коллеге — Дмитрию Галко, которого подозревали в нападении на милиционера. В итоге у меня случился свой собственный суд.

Без всякого сомнения, милиционеры пасли меня возле дома. Когда я вышел на улицу, ко мне навстречу подъехал микроавтобус с ОМОНовцами. Один из них вышел с видеорегистратором в руках и вежливо попросил меня зайти в салон. Оценив обстановку, я решил так и сделать. Причину задержания, естественно, ОМОНовцы не назвали и повезли во Фрунзенское РОВД.

На месте меня встретил молодой опер Александр Юрьевич Куранков, сразу стартанувший с места в карьер: «Рассказывай, что в фейсбуке постишь». Я отказался говорить с ним до того, как он представится и предоставит мне возможность связаться с родственниками и адвокатом. Опер дал мне административное дело, из которого следовало, что меня обвинили в демонстрации нацистской символики (ст. 17.10 КоАП РБ), и тут же отобрал, когда увидел, что я читаю анализ своих постов на Фейсбуке. «Это не для тебя, это для служебного пользования», — пробурчал он. Я отказался что либо подписывать, кроме описи своих личных вещей. Спустя пару часов меня повезли в суд.

В самом начале заседания я ходатайствовал об ознакомлении с делом и наконец-то смог понять, в чем меня обвиняют.

Согласно рапорту из ГУБОПиКа, направленному в РОВД, и материалам проверки-исследования моего Фейсбука, было найдено три «нацистских изображения». Первое — кадр из телешоу «Маски в партизанском отряде», в котором увешанный нацистскими флагами трамвай едет в сторону партизан. Я запостил этот кадр как насмешку над пропагандистским фильмом беларуского телевидения, который рассказывал «всю правду» о недавних «тунеядских протестах» и о роли в них анархистов. Подписал я его так: «Беларуские анархисты возвращаются с тренировочного лагеря в Украине. Оперативная съемка ГУБОПиК, секретные кадры». Пост был от 29.04.2017

Второе — скриншот из шизоидной странички в ВК «Беларускі нацыянал-анархізм», на котором запечатлена стилизованная свастика и сумасшедший текст в духе Александра Дугина. Мой комментарий к скриншоту: «Сделайте меня развидеть это». Пост от 7.05.2017.

Третье — вообще скриншот статьи издания Новы Час «Дзень чорнай стужкі», где изображены спаянные свастика и серп и молот. Пост от 06.11.2017

Если вы еще не забыли, я упоминал, что эти приключения связаны с неудавшимся отдыхом на природе. Так вот, рапорт и исследование моего Фейсбука произвел лично тот самый подполковник Михаил Бедункевич, начальника 3-го «антиэкстремистского» управления ГУБОПиК, который топтался по нам 30 июня. Это именно он скриншотил мои скриншоты на Фейсбуке, заливал их на диск, приобщал к делу и ходатайствовал о том, чтоб за это меня судили — всюду стоит его подпись.

Еще раз, внимание: подполковник, начальник целого отдела, за бюджетные деньги, сидя в бюджетном кабинете, за бюджетным компьютером, несколько часов листал сохраненные фотографии в моем фейсбуке, чтобы пришить «пропаганду нацизма». Не нужно быть семи пядей во лбу чтобы понять, почему от прошлогодние и позапрошлогодние посты стали интересны ему только после того, как я его опознал и написал о нем публично. После этого у меня на страничке внезапно оказалась «нацистская символика», а возле дома автобус с ОМОНом.

Вернемся к суду. Ходатайство о проведении экспертизы на предмет содержания нацистской символики был, конечно же, отклонен, а судья спрашивала, не являюсь ли я участником «анархистских ячеек». То есть анархиста судят за распространение нацизма, и ни у кого не возникает никаких вопросов. Как мог, я объяснил судье, что все три картинки осуждают либо высмеивают нацизм, и это очевидно, исходя из контекста. Еще обнаружилось, что правоохранители так спешили отправить меня в суд, что даже не составили протокол о задержании, что, правда, никоим образом не повлияло на вынесение приговора: конечно же я оказался виновен. Мне выписали штраф, а ОМОНовцы еще некоторое время ходили за мной по пятам, видимо, ожидая приказа задержать повторно, но уже для ареста.

Правоохранительная система работала необычайно быстро. Только задержали — и через 3 часа ты уже в суде, без возможности с кем-либо связаться. Естественно, на суде не было ни журналистов, ни правозащитников. Это можно расценивать как личную месть подполковника Бедункевича, которого я опознал в Крупках и высмеял в сети. Но на самом деле все это значит лишь то, что силовики не оставят меня в покое. Такой себе намек в мусорском стиле. Два задержания по надуманным предлогам за 12 дней просто так не случаются. ГУБОПиК не хочет видеть меня в Беларуси и занимается для этого целенаправленным прессингом. Что же, быть анархистом в Беларуси — значит быть морально и физически готовым к очередным задержаниям.

Абсолютно нет желания ничего доказывать мстительным подполковникам, только вот на мои взгляды и общественную деятельность все произошедшее никак не повлияет. Я говорил и буду говорить все, что считаю нужным, где бы то ни было. Штраф — значит штраф. Суточный арест — значит, суточный арест. Заведут уголовное дело — значит, так тому и быть. Если сегодня мы сдадим свое право свободно высказываться, завтра по нам будут топтаться уже открыто. Я не хочу этого допустить.

Поддержать редакцию:

• UAH: «ПриватБанк», 5168 7422 0198 6621, Кутний С.
• USD: skrill.com, [email protected]
• BTC: 1D7dnTh5v7FzToVTjb9nyF4c4s41FoHcsz
• ETH: 0xacC5418d564CF3A5E8793A445B281B5e3476c3f0
• DASH: XtiKPjGeMPf9d1Gw99JY23czRYqBDN4Q69
• LTC: LNZickqsM27JJkk7LNvr2HPMdpmd1noFxS